Валентина вновь дергает рукой, но на этот раз я ловлю ее запястье и выкручиваю за спину, затем проделываю то же самое с другой рукой. Я сжимаю обе её руки одной своей, вжимая Валентину в стену и прижимая наши руки к ее спине.
— Что ты делаешь? — шепчет ангел, в её тоне больше не осталось и следа того яда, которым она плевалась последние несколько минут.
Я кладу другую руку на щеку Валентины и откидываю её голову, чтобы взглянуть в глаза.
— На что это похоже, ангел? Я сказал, что буду удерживать тебя.
— Если я наврежу себе, но я сказала тебе, что не планирую этого делать.
Я сжимаю руку на ее запястьях, пока она не начинает тяжело дышать, но это не из-за приступа боли. Вэл теплая, и ее щеки заливает румянец в тот момент, когда она встречается со мной взглядом.
— Даже не думай об этом.
Я уже твердый, но я не буду подталкивать её прямо сейчас, когда она может потом схватить меня за яйца.
— Мы вернемся в спальню, и ты увидишься с доктором. Он подтвердит, что ты в порядке, а затем я накормлю тебя и уложу в постель.
Валентина стискивает зубы.
— Я не ребенок, о котором нужно заботиться.
И, словно в попытке доказать свою точку зрения, Валентина подается бедрами вперед, несмотря на прозвучавшее предупреждение.
— Я никогда не утверждал обратного, ангел, но я твой муж, и забота о тебе – моя привилегия. Позволь мне это. Мужчины заботятся о своих беременных женах каждый день. Многие считают это очаровательным и милым. Почему ты так сильно сопротивляешься?
Ангел мрачнеет и дергает запястьями, чтобы испытать мою хватку.
— У большинства мужчин нет в штате врача, и они разрешают своим женам выходить из дома. Ты чересчур заботлив, и хотя чаще всего мне это нравится, сейчас мне хочется лишь навестить Роуз.
— Сначала доктор.
— После этого ты отведешь меня к её могиле, чтобы я смогла поговорить с ней?
Я издаю ничего не выражающий звук, а затем уступаю.
— Зависит от того, что скажет доктор о твоем состоянии.
Валентина закатывает глаза и издает тяжелый вздох. Когда она прекращает вырываться, я понимаю, что победил. Отпускаю ангела и аккуратно поворачиваю в сторону коридора, чтобы она случайно не наступила на разбитое стекло.
Мы заходим в комнату, и я посылаю короткое сообщение уборщикам о фойе, а после – доктору, чтобы он нашел нас в спальне.
Когда старик наконец появляется, он тяжело дышит.
— Сомневаюсь, что ее состояние изменилось за такое короткое время.
Мне нравится отношение этого старого ублюдка. Лишь поэтому я плачу ему неприлично хорошо, чтобы он работал только на меня.
— Я что, выгляжу так, будто меня это волнует? ― Взмахиваю в ее сторону. — В любом случае осмотри её. Я хочу убедиться, что с моей женой все в порядке.
Доктор опускается на кровать рядом с Валентиной и измеряет ее пульс, пока я наблюдаю, ненавидя каждую секунду, когда его рука остается на ее коже.
— Не сказать на проверку, но по внешнему виду и жизненным показателям, кажется, она в полном порядке. В том же состоянии, что и ранее.
Указываю на Валентину.
— Да, отлично, но она продолжает предъявлять требования и кричать на меня.
Валентина втягивает воздух.
— Прошу прощения? Это никак не связано с ребенком.
Доктор обдумывает мои слова и смотрит на меня.
— Скорее всего, гормоны. Порой они заставляют женщин совершать странные поступки.
Валентина открывает рот и сердито смотрит на нас.
— Если я отстаиваю свою позицию, это не значит, что на это влияют гормоны или ребенок. На мои действия влияет твое внезапное преображение в чересчур заботливого изверга, который отказывается прикасаться ко мне, как нам обоим хочется.
Я указываю доктору на выход. Ему не нужно слышать этот разговор. Когда я занимаю его место рядом с Вэл на кровати, она выглядит так, словно может спихнуть меня.
— Я буду прикасаться к тебе, как пожелаешь, ангел.
Она сверкает взглядом и складывает руки под грудью.
— Нет. Я хочу, чтобы ты прикасался ко мне, как пожелаешь ты... и не переживал потом по этому поводу. Как думаешь, что я после подобного чувствую?
Я тянусь к её рукам, но она убирает по-прежнему сложенные руки.
— Нет. Я не хочу, чтобы меня трогали. Ни доктор, ни ты, ни кто-либо еще. Пожалуйста, если ты не выпускаешь меня из пентхауса, тогда, по крайней мере, оставь меня в покое, чтобы я могла побыть в тишине.
Мне хочется огрызнуться в ответ и поделиться своим мнением, затем повалить ее на спину и отыметь до потери сознания. Может, после этого она перестанет кричать на меня каждые пять минут.