Она в нетерпении машет на меня рукой, прислоняясь худыми бёдрами к столу.
— И... что ты предлагаешь? Ты только что признался в своих преступлениях. Теперь я могу убить тебя и защититься от любого в обществе, кто хотел бы оспорить наши правила.
— Если ты так хочешь... но ты должна дать остальным уйти, и я гарантирую, моя пятёрка не оставит мою смерть безнаказанной.
Она переводит взгляд на Кая, который все ещё стонет на бетоне. Он либо серьезно ранен, либо разыгрывает тяжесть повреждений по причине, которую я ещё не сумел понять.
— Так я убью тебя, и твои телохранители придут по мою душу. А если не убью тебя, но вместо этого убью твою жену и наследника... что тогда?
— Тогда по твою душу приду я вместе с пятеркой. Но остальной совет мы не станем трогать. Мы придём только за тобой. И обещаю, мы заставим тебя заплатить за каждую проведенную ими здесь минуту. За каждую выстраданную ею минуту.
Председательница цокает, а затем усмехается, выпрямляется и складывает руки под грудью, словно хочет заострить внимание на ней.
— А на что это мне? Твои пятеро придут за мной, если я убью тебя, и ты придёшь за мной, если я не убью тебя. В чем же суть этих переговоров?
— Оставь Валентину в живых. Передай ей в управление активы Доубеков и Новаков, и прежде чем ты убьёшь меня, я позабочусь о том, чтобы пятеро и близко не подошли к совету из-за этого, — произношу я.
Угрожать им, а затем пытаться смягчить собственную угрозу – дерзкий шаг. Она рассматривает это только из-за репутации моих солдат. Многие в обществе боятся их так же сильно, как хотят заполучить себе.
Я могу видеть, как шестерёнки крутятся в её крошечном мозгу. Председательнице это выгодно… она попросит доказать, что они не сорвутся с цепи даже после моей смерти. Я не собираюсь делиться. Мне не нужно даже думать об этом. Когда я умру, они будут обязаны защищать Валентину и моего наследника. Ни один из них не ослушается приказа, иначе Кай позаботится, чтобы они усвоили этот урок на горьком опыте.
Словно зная, что я думаю о нем, Кай перекатывается, его лицо распухло и окровавлено, и он пытается встать на колени. Охранники мгновенно вмешиваются и привязывают его руки к другой петле в полу.
Эти засранцы отлично постарались над отделкой здания.
Я вновь обращаю внимание на председательницу, которая, кажется, ни капли не обеспокоена возней Кая. Сейчас самое время вынудить её принять решение, и, надеюсь, при этом мне не придется испытать на себе её навыки наездницы. От одной лишь мысли об этом мне хочется проблеваться. Я предпочту этому смерть.
― Что скажешь, председательница? Мы заключаем сделку? Мне тоже нужна заверенная в письменном виде сделка, пока я ясно выражаю свои мысли.
Она сужает глаза и переводит взгляд с одного на другого. Председательница рассматривает нас, а затем усмехается.
― Я устала от этих игр. Ты тянешь время и лишь усугубляешь ситуацию. Мне кажется, лучшим выбором будет убить вас всех и покончить с Доубеками и Новаками. Это избавит меня от множества проблем и сбережет мне кучу денег, когда я буду претендовать на ваши активы после ваших смертей.
Я откладываю эту мысль на задворки сознания и перебираю в уме, что бы еще ей предложить. Нечто, что даст мне возможность спасти Валентину и нашего ребенка. Кай и Андреа пришли сюда, зная, что главным приоритетом для меня будет моя жена. Их судьба теперь в их руках. К счастью, мне не придется оплакивать свои неудачи после смерти.
― Председате… ― начинаю я.
Она щелкает рукой словно марионетка.
― Я устала слушать твою болтовню. Наши переговоры окончены.
― Тогда, может, ты согласишься на переговоры со мной, ― произносит низким, надтреснутым голосом Кай позади меня.
Я опускаю голову, проклиная его. Почему он не может остановиться, когда знает, что проиграл? Это всегда было его изъяном. Как бы сильно он ни был избит, он не перестанет бороться, пока не потеряет сознание. Сейчас мне это не на руку, особенно если из-за этого погибнет Валентина.
― Давай-ка ты будешь сидеть молча? Это приказ.
В этот раз Кай игнорирует меня и обращает внимание на председательницу.
― При желании, этих людей можно привлечь к ответственности, однако любые их признания спорны. Я здесь единственный, кто знает, где найти тела.
Меня пробирает холод, и я вновь бросаю на него взгляд.
― Да ты, блядь, издеваешься надо мной?
Валентина пытается слезть со стула, а в глазах стоят слезы, когда она смотрит на Кая. Они не договаривают о какой-то части их плана, как этот переворот, в результате которого на Кая повесят все обвинение.
― Ты забыл, что я могу просто убить тебя наравне с твоими маленькими друзьями.
Кай с трудом прочищает горло, кашляя кровью. Она стекает по его губам и подбородку.
― Ну, учитывая, что я транслировал всю эту встречу на форумах общества с тех пор, как оказался здесь, предлагаю принять мое признание как победу и освободить мистера и миссис Доубек.
Она открывает рот, подобно рыбе, и слишком долго смотрит на Кая. Когда к ней возвращается способность говорить, она заикается:
― Ты л-лжешь. В этом здании невозможно получить сигнал. Вас обыскали на наличие оружия, охрана бы нашла камеру.
Кай наклоняется и опускает голову к одной из пуговиц на рубашке.
― Нет, если они не искали в правильном направлении. У меня также отлично получается проводить и передавать сигналы в местах, где этого не должно получаться. Испытай мое терпение, председательница, или прими мое признание, засади меня за решетку и окажи Доубекам любезность, которую они заслуживают как действующие главы двух выдающихся семейств общества. Иначе... когда вновь придет время голосовать за места в совет, у тебя могут возникнуть проблемы с выдвижением, скольких бы ты ни вывела из игры своими пулями.
Она вновь открывает рот. Остальные члены совета немного выпрямляются, каждый окидывает взглядом пространство вокруг, словно их окружает невидимая аудитория. Гребаный Кай и его чертовы игрушки. Мне следовало догадаться, что он спланирует нечто подобное.
Самое грустное то, что я даже не могу его сейчас ненавидеть. Как бы мне ни хотелось, благодаря этому плану Валентина выберется отсюда. Мне нужно лишь это. Если я смогу отвезти её в безопасное место и оставить там, то смогу вернуться за ним позже. Мы непобедимы, когда меня прикрывают пятеро. Никто в обществе не сможет противостоять нашей силе.
― Кай, ― шепчу я. ― Ты уверен в этом?
Охранники уже расстегивают стяжки на мне и выпускают Валентину со стула. Кая раздевают выше пояса, а затем вновь пристегивают к петле в полу, которую они использовали для меня.
Я вырываю руку из хватки охранника и смотрю на своего командира, человека, который всегда прикрывал меня.
― Ты уверен в этом, Кай? Если я не смогу вытащить тебя отсюда, прежде чем...
― Они не казнят меня, пока не закончат расследование. Благодаря моей камере каждый из этих ублюдков будет вести себя наилучшим образом. У тебя будет немного времени.
Я киваю и опускаюсь на колени, несмотря на синяки, и обхватываю руками его лицо. Он прижимается своим окровавленным лбом к моему и кивает.
― Если я не выберусь отсюда, ты должен пообещать мне кое-что, босс.
Я киваю, в горле образуется ком, и я не могу сейчас говорить.
― Все что угодно.
― Она в зелёном убежище. Ее нужно будет перевезти, я не знаю, как долго меня будут допрашивать. Я не могу подвергать её риску. Я обещал, что защищу её, и я это делаю, но ты должен забрать её, чтобы до неё не добрались эти засранцы.
Я изо всех сил стараюсь не взглянуть на Валентину, чтобы понять, слышала ли она его слова. Вместо этого я киваю и осторожно прикасаюсь к его опухшему лицу.
― Я позабочусь об этом. Не беспокойся. Я заберу Роуз домой, где ей и место.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…