– Я хочу тебя. Сейчас. Быстрее, пока они не приехали. У нас есть время. И ты знаешь, что это всегда помогает забыть о ссоре. После того как мы позанимаемся любовью, она уходит совсем. Ну пожалуйста, дорогая, разреши мне раздеть тебя.
Пола хотела возразить. Она была не в настроении, настороже, потому что чувствовала, что он опять пытается манипулировать ею. Но он уже неловко расстегивал пуговицы на ее рубашке, и она не сказала того, что хотела. Иногда гораздо легче уступить – она уже успела понять это за последний год. Джим считает, что секс может решить все их проблемы. Но ведь это не так.
Глава 18
На следующее утро, в половине седьмого, Пола выехала из Лонг Медоу в свою контору. Она выглядела спокойной и элегантной. На ней был великолепно сшитый черный льняной костюм с ослепительно белой шелковой рубашкой.
Проведя беспокойную ночь, – она ворочалась и не могла уснуть, ее одолевали тревожные мысли – она встала раньше обычного. Только Нора уже поднялась и готовила бутылочки, чтобы кормить малышей. Приняв душ и одевшись, Пола провела четверть часа в детской с близнецами и их няней, отдыхая душой, а потом спустилась в кухню. Выпив наскоро чашку чая, она написала Джиму записку, объясняя, что у нее очень трудный день в универмаге и она хочет быть там пораньше.
Это было правдой только отчасти. Пола ощущала настоятельную необходимость разобраться в своих запутанных мыслях и спокойно все оценить. Она могла это сделать только в одиночестве. Но ведь ее всегда окружают люди. Единственное время, когда она одна – это когда работает в саду или в машине.
Съезжая с посыпанной гравием дорожки, она осознала, что, уехав из дома, чувствует облегчение. Сегодня дом действовал на нее еще более угнетающе, чем когда бы то ни было. Хотя она очень любит сад и оранжерею, Лонг Медоу никогда не станет местом, где ей по-настоящему хорошо, несмотря на то, что он стал выглядеть более приветливо и атмосфера в нем стала более приятной, благодаря их с Дэзи усилиям. Бабушка тогда сказала: «Вы обе сделали все, что могли, но из свиной кожи нельзя сшить шелковый кошелек».
И что бы ни думал об этом Джим, дом все-таки производит очень гнетущее впечатление. У бабушки такое же ощущение, поэтому она приезжает сюда редко, предпочитая приглашать их в Пеннистоун-ройял. Но даже если отвлечься от этого, в доме трудно установить разумный порядок. Он очень непродуманно построен: множество бесконечных лестниц, темных лестничных площадок, длинных изгибающихся коридоров. Их служанка Мэг и приходящая прислуга миссис Коу постоянно жалуются; даже Нора, которая помоложе их, в последнее время начала ворчать, что у нее болят ноги. Джим не обращает внимания на их жалобы. Он любит Лонг Медоу, и Пола знает, что он и слышать не хочет о переезде отсюда, поэтому нет смысла мечтать о другом доме, который был бы практичнее и больше подходил для их семьи.
Джим очень эгоистичен. Эта неожиданная мысль так поразила Полу, что она вся напряглась и крепче взялась за руль. Она смотрела на дорогу перед собой, и на какое-то мгновение от мыслей об этих проблемах у нее помутилось в глазах. «Как нехорошо думать так, – одернула она себя, – это зло и недостойно». Но как ни старалась она переубедить себя, что это несправедливо по отношению к Джиму, она не сумела этого сделать. Это правда. Уже много месяцев она пыталась не замечать эту достойную сожаления и огорчающую ее черту характера Джима, она все время пыталась находить оправдания для него. А теперь это вдруг стало невозможным.
Ей нужно перестать обманывать себя в отношении Джима, посмотреть фактам в лицо, не прячась от правды, признать, что он всегда делает только то, что хочет. И впечатление, что он всегда старается сделать так, чтобы всем было хорошо и все были довольны, обманчиво. Вернее, это действительно так, но только когда речь идет о мелких и незначительных вопросах, особенно в отношениях с коллегами и друзьями. Тогда он действительно из кожи вон лезет, чтобы угодить. А когда речь идет о серьезных вопросах, он упирается и всегда стоит на своем, не считаясь с желаниями других. Эта двойственность – неотъемлемая черта его характера, и она начинала беспокоить Полу. Пола вздохнула. Они оба упрямы, но про нее по крайней мере нельзя сказать, что она не проявляет гибкости и никогда не уступает. Она поняла, что Джим всегда стоит на своем абсолютно непоколебимо. И эта очевидная истина уже много месяцев заявляет о себе, однако Пола не желала, а возможно, даже боялась ее признать.
Она начала анализировать их жизнь за последний год и обнаружила, что может вспомнить бесчисленные примеры этой закоренелой неуступчивости. Хотя бы то, что он наотрез отказался принять от бабушки новый самолет, не говоря уже о проблемах с тем, где и как устраивать свадьбу. Когда бабушка попросила его расстаться с его не слишком надежным стареньким самолетиком и предложила, чтобы он купил за ее счет что-нибудь более современное, он напрочь отказался. Не желая ущемить его гордость, бабушка с самого начала повела дело очень дипломатично и объяснила, что ей нужно иметь самолет, который будет принадлежать компании, чтобы она могла использовать его в любой момент, – а кто может выбрать и купить именно то, что надо, как не он? Но он ни на йоту не уступил, и Эмма, в отчаянии от его неуступчивости, отказалась от своих попыток.
Почти сразу же после этого он заявил ее родителям, что хотел бы венчаться в церкви в Фарли. Все они – и бабушка, и родители, да и она сама – были вне себя от этого предложения. Не говоря уже о том, что деревенская церковь была слишком мала, чтобы вместить около трехсот гостей, и ее родители, и Эмма хотели, чтобы венчание состоялось в Лондоне, а после него – прием в отеле «Клэриджиз». Для бабушки было очень важно, чтобы у Полы была пышная, со вкусом обставленная и запоминающаяся свадьба. Тогда маме удалось нейтрализовать идею Джима. Дэзи сказала ему, что свадебные торжества – это, по сути дела, не его забота, поскольку традиционно право решающего голоса в этих вопросах имеют родители невесты. Умница мама! Ей удалось одержать верх, просто сославшись на то, что так принято, что это – норма этикета. И тогда Джиму не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с ней.
Но он быстро пришел в себя и восстановил силы, и в следующей битве – относительно Лонг Медоу – оказался победителем. Правда, в каком-то смысле можно сказать, что победа была одержана потому, что противник не принял боя. Пола согласилась только для того, чтобы сохранить мир в семье, и еще потому, что бабушка посоветовала ей уступить. «Здесь опасно ущемить самолюбие Джима, его уверенность в том, что он, как мужчина, может принимать решения, – сказала ей тогда бабушка. – Я согласна, что дом чудовищный, но у Джима есть вполне естественная потребность чувствовать, что он – опора семьи, что он привел тебя в свой дом. Тебе лучше пока смириться с этим».
По этой же причине они с бабушкой уступили ему и согласились с его желанием, чтобы близнецов крестили в церкви Фарли, хотя вначале Эмма сопротивлялась этому. Ей совсем не улыбалось тащиться в такую даль – и не куда-нибудь, а в Фарли. Она в последнее время редко ездила туда.
Пола затормозила и остановилась у светофора, раздумывая о первом годе их совместной жизни. Обычно говорят, что это самый трудный год и, возможно, не надо удивляться некоторым неприятным открытиям – они неизбежны. Поднявшись по небольшому холму, она проехала мимо Стрея и свернула на основную дорогу к Лидсу. «Наверное, мне пора признать, что медовый месяц уже закончился», – подумала она и иронически рассмеялась. Джим пошел против всех и в том, что касалось их медового месяца. Он увез ее в Озерный край вместо солнечного юга Франции. Ей хотелось сделать ему приятное, она была влюблена и витала в облаках, пребывая в состоянии эйфории, и согласилась с его решением, хотя ей самой больше хотелось во Францию. Когда они приехали в Уиндермиер, в Озерном крае их встретила такая неприветливая погода, такие грозы и бури, что они провели всю неделю, отогреваясь у камина в своем номере в гостинице или в постели, занимаясь любовью.