На это уходит несколько часов, но я наконец чувствую, как его дыхание выравнивается.
И только когда я уверена, что он спит, то позволяю себе тоже заснуть.
Глава 30
Николас
На следующее утро я просыпаюсь в одиночестве. Селины нигде нет в моей комнате, и кажется, что все это было сном. Но я хорошо помню, как она заставила меня принять душ, прежде чем уложить в постель, и свернулась калачиком у меня за спиной. От ощущения ее рук вокруг меня мне стало так хорошо и я был любим. И после всего, что произошло, она каким-то образом точно знала, что мне нужно.
В этот момент открывается дверь, и входит девушка моей мечты с подносом, полным еды для завтрака.
— Доброе утро, — говорит она, и ее мягкие розовые губы растягиваются в легкой усмешке. — Я подумала, что мы могли бы позавтракать в твоей комнате.
Она кладет поднос в изножье кровати и внимательно смотрит на меня. Затем ставит стакан с апельсиновым соком на тумбочку рядом со мной, и я протягиваю руку и беру ее за руку.
— Спасибо тебе за прошлую ночь, — горячо говорю ей.
— Это не имеет значения, — говорит она, прежде чем медленно отстраниться и нервно заламывать руки перед собой.
— Это не так, Лина.
— Ты бы сделал то же самое для меня тогда, если бы мог, — говорит она, слегка пожимая плечами.
Ее слова обрушились на меня, как тысяча кирпичей. Тогда, когда Константин убил ту семью у нее на глазах. О черт, неудивительно, что она знала, что мне нужно. Она прошла почти через то же самое, блядь.
За исключением того, что она была совсем одна.
Я отбрасываю одеяло и чертыхаюсь, когда понимаю, что я голый. Подойдя к своему комоду, надеваю боксерские трусы и спортивные штаны, прежде чем вернуться к кровати, где в данный момент сидит она.
Она берет круассан и разрывает его на части своими нежными пальцами, медленно поедая. Я смотрю на еду, и часть меня задается вопросом, смогу ли я вообще есть. После прошлой ночи я чувствую, что мой мир перевернулся с ног на голову. Мы потеряли одного из наших лучших мужчин и этих бедных женщин.
Черт.
Я зажмуриваюсь. И чувствую руку Лины на своей, выводящую меня из моих мучительных мыслей.
Когда открываю глаза, она смотрит на меня с обеспокоенным выражением лица.
— Твоя мама говорила со мной сегодня о прошлой ночи, — тихо говорит она. — Ни в чем из того, что произошло, нет твоей вины.
Я медленно киваю, но не уверен, что полностью чувствую то же самое. Я возглавлял команду, так что технически ответственность ложится на меня. Однако никто из нас не мог предсказать такой исход. Даже Альдо не заметил опасности, а он обычно всегда на высоте. Вероятно, в этот момент он винит себя больше, чем я.
— Вот, — говорит она. Я смотрю на свежий круассан в другой ее руке, когда она машет им в мою сторону. — Пожалуйста, ешь.
Я беру его и откусываю кусочек, прежде чем прожевать и проглотить. После того, как Лина доедает свой, я наблюдаю, как она встает и подходит к одному из окон. Она садится на выступ и смотрит наружу, время от времени прикрывая глаза, и я жалею, что не могу проникнуть в ее разум прямо сейчас. Я хочу знать все ее мысли и чувства, секреты. Я отчаянно хочу иметь возможность понять ее.
Делаю несколько глотков апельсинового сока и подбираю остатки с подноса с завтраком, прежде чем сдаться. Я просто не голоден, но, думаю, съел достаточно, чтобы успокоить Лину. Когда я снова сосредотачиваю на ней свое внимание, она уже не у окна, а вместо этого смотрит на маленький рисунок углем в рамке на стене. Это был первый рисунок, который я сделал после того, как ее похитили.
— Это что, я? — спрашивает она.
Я пытаюсь оценить ее реакцию, прежде чем ответить, но она абсолютно ничего не показывает, только поворачивает голову и моргает мне.
— Да, — наконец говорю я ей.
— У тебя есть еще? — спрашивает она.
С трудом сглатывая, я киваю ей.
— Покажи мне.
Я встаю и выхожу из комнаты. Слышу ее мягкие шаги позади себя, поэтому продолжаю идти по коридору. Я обустроил свою студию в этом крыле много лет назад. На самом деле это была идея моей матери. Я думаю, мы оба знали, каким терапевтическим действием это было для меня после похищения Селины.
Я открываю дверь и позволяю Селине войти первой. Я слышу ее тихий вздох и внутренне съеживаюсь. Черт возьми, я надеюсь, она не думает, что я какой-то подонок.
Входя вслед за ней, я пытаюсь представить комнату ее глазами.
Сотни набросков и рисунков углем, даже картины с изображением ее лица разбросаны по небольшому пространству. Большинство из них относятся к тому времени, когда она была моложе. Некоторые из них — это то, как я представлял, что она будет выглядеть, когда станет старше.