Я хочу сказать, что помогу ей учиться, что мы справимся с этим, но держу рот на замке. Прямо сейчас ей не нужны мои заверения. Прямо сейчас ей нужно выплеснуть все свои чувства.
— Думаю, я только что осознала, как много из моей жизни Константин и моя мать украли. У меня никогда не было обычного детства. Я никогда не испытывала того, что обычно случается с подростками.
Она поднимает на меня взгляд, ее сине-зеленые глаза встречаются с моими.
— Единственный раз, когда я чувствовала себя нормально и в безопасности, это когда жила здесь с тобой и твоей семьей. Но это было так недолго. — Ее голос замолкает, а глаза становятся грустными.
— К черту вступительный тест, — говорю я, за что получаю легкую улыбку. Черт возьми, эта легкая усмешка может осветить весь мой мир в одно мгновение. — Мы можем начинать заниматься каждую ночь, если ты хочешь. Мы будем изучать все и вся. И после того, как ты почувствуешь себя более комфортно, ты сможешь снова пройти тест. Хорошо?
— Хорошо, — говорит она, ее улыбка становится шире. — Не мог бы ты помочь мне с математикой? — Спрашивает она, и я могу сказать, что она смущена этим вопросом.
— Конечно! В школе у меня были одни пятерки по математике. Математика дается легко, если я твой учитель, — говорю я ей, подмигивая. Она тихо хихикает, и не могу поверить, что сегодня она вызвала у меня улыбку и смех.
Прогресс.
Маленькими шажками, точь-в-точь как сказал мне Бенито на днях.
Медленно и неуклонно.
Это не гонка, когда дело касается Селины.
Это гребаный марафон. И я участвовать буду в нем долго. Я здесь для нее, когда бы ей ни понадобился.
Глава 26
Николас
Мы начинаем с начальной математики, изучаем все основы — сложение, вычитание, умножение, деление. И как только Селина освоит их, мы приступим к более сложным задачам.
За завтраком я заставляю ее решать математические уравнения, а вечером даю тесты, основанные на том, что мы выучили утром. Селина, конечно, сдает на отлично. И после нескольких дней выполнения упражнений и тестов она снова готова пройти вступительный тест.
Нервничая, я выхожу из класса, ожидая, когда она закончит или когда она снова начнет швырять парты.
Но когда в течение часа внутри все остается тихим и спокойным, я доволен, что у Селины не будет очередного срыва. Не то чтобы я мог даже винить ее за выходку. Черт возьми, если бы кто-то украл у меня мое детство, я бы тоже разозлился. Нет, больше, чем злился. Я был бы одержим убийственной яростью, выжигая гребаную землю до тех пор, пока не осталось бы никого, кто причинил мне боль.
Я уверен, что именно это она на самом деле чувствует глубоко внутри. И я так горжусь тем, что знаю, какая она сильная. Она держит себя в руках каждый гребаный день, не срываясь, когда это сделали бы многие.
Когда открывается дверь, я перестаю ходить и, подняв глаза, вижу Селину, выходящую из комнаты. Она останавливается передо мной, опустив глаза в пол, ничем не выдавая себя. Но когда она поднимает голову и вижу улыбку на ее губах, я знаю, что она справилась хорошо, очевидно, намного лучше, чем в первый раз.
— Как все прошло? — Я спрашиваю ее.
— Отлично. Спасибо тебе, — говорит она. — Спасибо, что помогаешь мне.
— Без проблем, — говорю ей. Честно говоря, время, которое мы провели вместе за учебой, было потрясающим. Просто быть рядом с ней делает меня счастливым, и я давно не был так рад.
— Учитель выставит оценку вступительному тесту, — объясняет Селина, — а затем мы сосредоточим школьные занятия на том, в чем заключаются мои слабые стороны, и будем отталкиваться от этого. Она уверена, что я смогу получить аттестат примерно через месяц.
— Это потрясающе, Лина. И когда ты сдашь, мы должны будем это отпраздновать.
— Если я сдам, — поправляет она меня.
— Нет. Когда ты сдашь, — уверенно говорю я.
— Хорошо, — ее улыбка становится шире. Часы на ее запястье пищат, и она смотрит на них. — О, мне пора на прием к физиотерапевту.
— Ладно, увидимся позже, — говорю я, ненавидя то, что у меня больше нет возможности проводить с ней время прямо сейчас и что мне снова приходится делить ее с кем-то другим. Я смотрю, как она уходит, не моргая, пока не исчезает за углом из поля моего зрения.
Некоторые люди, вероятно, посоветовали бы мне избавиться от моей маленькой одержимости ею, но я знаю, что этого никогда не случится.
Селина
Ближе к обеду мы с Дуэйном заканчиваем сеанс физиотерапии.
Я уже чувствую себя сильнее, как будто могу завоевать весь мир. И все это благодаря Нико и его семье. Я так долго жила в страхе и глубокой депрессии, что забыла, каково это, просто быть нормальной, довольной и чувствовать себя комфортно. И я действительно чувствую себя здесь комфортно.
Я побывала в самых красивых странах мира и видела то, чего многие люди никогда в жизни не увидят, но прямо сейчас не хотела бы быть где-то еще. Я думаю, что на самом деле могла бы быть счастлива здесь. Когда-нибудь это место вполне могло бы стать для меня домом.
— Итак, какими видами физической активности ты увлекаешься? — Спрашивает Дуэйн, вырывая меня из моих мыслей. — Пешие прогулки, езда на велосипеде, плавание, ходьба?
Я слегка пожимаю плечами.
— Раньше я занималась серфингом с Нико, — подсказываю я.
— Серфинг? О боже, ты не смогла бы втянуть меня в воду, но у тебя много энергии, — говорит он с мягким смешком. — Хотя серфинг — отличное занятие.
— Как ты думаешь, она готова к этому? — Спрашивает Нико, заставляя мою голову повернуться в его сторону.
— О, определенно, — говорит Дуэйн.
Я даже не заметила, что Нико вошел в спортзал, и это заставляет меня задуматься, как долго он стоит там, наблюдая за нами.
На нем обтягивающая белая футболка и серые спортивные штаны. Черт, эти штаны должны быть запрещены законом. И я даже не могу оторвать глаз от очертаний его брюк.
— Что ты думаешь, Селина? — Спрашивает он, выводя меня из транса.
Мои глаза сразу же устремляются на лицо Нико, и я наблюдаю, как он склоняет голову набок и его губы растягиваются в понимающей усмешке. О боже, он только что поймал меня за подглядыванием.