Когда просыпаюсь, уже почти полдень. Прежде чем спуститься вниз, чтобы встретиться с Нико за ланчем, я принимаю душ и переодеваюсь. Я надеюсь, что он все еще там, и я приятно удивлена, когда вижу, что он сидит на кухне с таким видом, будто ждет меня.
Он одет в темно-синюю футболку и серые джоггеры, которые свободно болтаются на его бедрах. Мне приходится заставить себя посмотреть ему в глаза, и я могу сказать, что он выглядит опустошенным. Это написано у него на лице. Я просто подумала, что он вернулся в постель, как и я, но видимо, он этого не сделал. Надеюсь, это не я была причиной, по которой он не мог уснуть, но что еще это могло произойти?
Он одаривает меня улыбкой, когда я вхожу и сажусь на барный стул у кухонного островка. Я тихо жду, пока он роется в холодильнике.
— Если хочешь, есть немного оставшегося куриного салата, — предлагает он.
— Конечно.
Я внимательно смотрю за ним, пока он готовит нам пару сэндвичей. Он так дотошен в том, как делает каждую мелочь. Наблюдать за этим увлекательно.
Он ставит передо мной тарелку, и я, не теряя времени, набрасываюсь на еду. Я уже давно не ела ничего более простого, чем сэндвич с куриным салатом. Иногда мне подавали ужин из пяти блюд, а иногда я не ела по нескольку дней подряд. Все зависело от настроения Константина и от того, была ли я плохой девочкой или нет. Большую часть времени я предпочитала умереть с голоду, чем доставить ему удовольствие, поэтому я научилась есть все, что передо мной ставили, потому что никогда не знала, когда дадут еду в следующий раз.
Нико садится рядом со мной и держит сэндвич в своей большой руке, прежде чем откусить большой кусок. Я улыбаюсь, тайком наблюдая, как он ест.
— Что? — спрашивает он, когда, наконец, ловит мой взгляд.
— Ничего. Ты просто… у тебя на лице немного майонеза.
Он застенчиво улыбается.
— Извини. — Он хватает салфетку и вытирает рот. — Я не ел весь день, и утренняя тренировка надрала мне задницу.
Ах, так вот почему он выглядит таким усталым. Он не вернулся в постель, вместо этого решил позаниматься спортом. Мои глаза блуждают по острову, и я не могу не заметить, как напрягаются его бицепсы под рукавами рубашки. Нико определенно пополнел за эти годы, и я часто ловлю себя на том, что смотрю на его тело, которое больше похоже на произведение искусства, чем на что-либо другое. Не могу вспомнить, когда в последний раз заглядывалась на мужчину или даже чувствовала… влечение к одному из них.
— Ты тренируешься каждый день? — Спрашиваю я, а затем откусываю маленький кусочек от сэндвича.
— Да. Или, по крайней мере, я пытаюсь это делать. Иногда случается дерьмо, но стараюсь придерживаться режима. Еще я тренируюсь с Ренато и Бенито несколько раз в неделю.
Я ковыряюсь в своем сэндвиче, думая, задавать ли следующий вопрос или нет.
— Могу я… могу я как-нибудь позаниматься с тобой? — Спрашиваю я.
— Конечно. Спортзал открыт для тебя в любое время, Лина. Тебе не нужно спрашивать разрешения.
Кивнув, я говорю ему: — Хорошо. Спасибо.
Я всегда считала себя слабачкой, и хотела бы начать наращивать мышечную массу. На всякий случай. Мне неприятно думать о том, что я когда-нибудь снова окажусь в когтях Константина, но это может случиться. Случиться может все, что угодно. Я просто хочу быть готовой к встрече с ним на этот раз.
— Если тебе нужна помощь с тренировкой, я мог бы помочь тебе, — предлагает он, как будто читает мои мысли.
— Тренировка? Какого рода тренировка? — Спрашиваю я, нахмурив брови.
— Рукопашный бой и самооборона, — объясняет он.
Я мгновенно оживляюсь, услышав его предложение.
— Мы можем начать прямо сейчас? — Нетерпеливо спрашиваю я.
Уголки его губ приподнимаются.
— Э-э, конечно. Может быть, после того, как мы поедим?
Я улыбаюсь и киваю в знак согласия.
Способность постоять за себя перед тем, кто нападает на меня, — это именно то, что нужно. Слишком долго я была жертвой, и устала от этого. Я хочу иметь возможность дать отпор.
С Константином я всегда чувствовала себя слабой и бессильной. Теперь пришло время вернуть часть своей власти.
Глава 16
Николас
Селина быстро учится. Мне достаточно показать ей определенные приемы пару раз, и она отлично справляется со второй или третьей попытки. Довольно скоро она будет надирать задницы, и я не могу не гордиться ею.
Мы начали с легких упражнений, и постепенно переходим к более сложным приемам. Например, она вырывается из захвата спереди и сзади.
Мы оба потеем и вкладываем в это всю нашу энергию, как будто от этого зависят наши жизни, и, возможно, так оно и есть. Я не хочу, чтобы она когда-нибудь снова оказалась в уязвимом положении.
Я не могу защищать ее двадцать четыре часа в сутки, хотя и хотел бы. Может наступить время, когда кто-то снова попытается отобрать ее у меня, и я хочу, чтобы она смогла отбиться от них и, по крайней мере, имела шанс сбежать. Одна мысль о том, что кто-то пытается украсть ее у меня, заставляет меня давить на нее все сильнее и сильнее. Я хочу, чтобы она была готова ко всему.
— А если я подойду к тебе сзади и схвачу вот так? — Спрашиваю я, хватая ее и крепко прижимая к себе.
— Локоть, — говорит она, прежде чем мягко пихнуть меня в бок. — Поднять руки вверх. Опуститься на пол.
Я смотрю, как она падает на пол из моих объятий.
— А потом?
— А потом я убегаю.
— Хорошо. Очень хорошо. — Я расхаживаю по матам в спортзале, где мы тренируемся, кажется, уже несколько часов. — Если ты можешь нанести удар ногой по уязвимым частям их тела, то сделай это. — Я останавливаюсь и показываю на свое лицо. — Глаза. — А затем указываю ниже. — Яйца.
— Глаза и яйца, — говорит она, нетерпеливо кивая.
Я хихикаю, а затем Лина застенчиво улыбается. Хотя пока все это кажется забавой и игрой, я хочу, чтобы она была серьезной, когда кто-то действительно нападет на нее. И вот, когда она начинает отходить, чтобы потянуться за бутылкой воды, я внезапно бесшумно подхожу к ней сзади и хватаю ее.
Сначала она ничего не делает, и я волнуюсь. Но затем она внезапно ударяет локтем прямо мне в ребра, отчего из моих легких вырывается поток воздуха. Она падает быстрее, чем я успеваю моргнуть, и через секунду вырывается из моей хватки.
— Черт, — говорю я с натянутой улыбкой, хватаясь за бок.
— Я ведь не сделала тебе больно? — спрашивает она, подходя ближе с озабоченным выражением лица.
Ее руки протягиваются, чтобы осторожно осмотреть мои ребра, и у меня перехватывает дыхание от неожиданного прикосновения.
Черт, я должен позволять ей чаще бить меня по ребрам.
Ее пальцы внезапно замирают, как будто она только что осознала, что делает, и быстро отступает назад.
— Прости, — шепчет она, когда румянец поднимается от шеи к щекам.
Я не уверен, говорит ли она, что сожалеет о том, что ударила меня, или о том, что прикасалась ко мне, но я надеюсь, что это не из-за последнего, потому что я хочу, чтобы она делала это чаще.
— Со мной все будет в порядке, — успокаиваю ее. — Ты хорошо поработала сегодня, Лина. Мы можем продолжать практиковаться несколько раз в неделю, если хочешь.
— Я хочу, — торопливо говорит она, и я не могу удержаться от улыбки.
Люди могут недооценивать Селину, учитывая все то ужасное дерьмо, через которое она прошла, но я знаю, что она боец. Никто не сможет сломить мою девушку — даже один из самых могущественных мужчин на планете.
После приятного горячего душа я надеваю белую футболку и темно-синие спортивные штаны, и готов заползти в постель, когда слышу крики. Мой первый инстинкт — проверить свой телефон на наличие сигналов тревоги, которые я, возможно, пропустил, пока принимал душ. Если территория была взломана, на моем телефоне будет оповещение.