— Ты выглядишь как гребаный воин, Селина. Ты пережила ад и вернулась обратно. Ты выжила, чтобы рассказать эту историю. Не многие могут таким похвастаться. Носи эти боевые шрамы с гордостью, девочка, — говорит она, шокируя меня до глубины души.
Никогда в жизни меня не хвалила и не превозносила другая женщина. Моя стерва мать всегда беспокоилась, что я слишком много ем, становлюсь толстой или что я недостаточно красива.
А потом, когда меня продали, я всегда чувствовала себя желанной по совершенно неправильным причинам.
— Спасибо тебе, Ария, — говорю я дрожащим голосом. Слезы обжигают мне глаза, прежде чем я быстро смахиваю их.
— В любое время, — отвечает она с улыбкой. — А теперь давай поплаваем, пока облака не решили появиться и испортить наш день.
Мы спускаемся вниз и выходим во внутренний дворик. Ария снова садится на край, а я залезаю в воду. Когда мы жили на яхте Константина, я плавала в океане при любой возможности. Я испытывала чувство свободы, пусть даже оно было недолгим. Иногда ловила себя на том, что жалею, что я не такой хороший пловец и океан поглотит меня.
Но сегодня я вообще не испытываю этого всепоглощающего чувства страха.
— Пушечное ядро! — Кричит кто-то, прежде чем я слышу громкий всплеск на другом конце бассейна от Арии.
Огромная волна воды обрушивается на Арию, окатывая ее сверху донизу.
— Ты придурок, Ренато! — Ария кричит, когда отшвыривает его.
Он от души смеется и начинает плавать кругами по бассейну. Я подхожу к Арии в воде и смотрю на Ренато. Он примерно моего возраста и достаточно красив, у него светло-каштановые волосы, зеленые глаза и больше мышц, чем я могу сосчитать — клянусь, у него восемь кубиков вместо шести.
То, как они взаимодействуют друг с другом каждый раз, когда я вижу их вместе, заставляет думать, что они больше, чем друзьями, но я могу ошибаться. Внешность может быть обманчивой. Но любопытство берет верх надо мной, и я просто вынуждена спросить: — Итак, что у тебя с Ренато? Он твой парень?
— Он бы хотел, — усмехается Ария, отжимая воду из своих мокрых волос. — Он тоскует по мне, и я позволяю, — говорит она, пожимая плечами и нахально ухмыляясь.
— Кроме того, отец убил бы его, если бы он прикоснулся ко мне, — признается она, ее улыбка немного дрогнула.
Я хмурюсь.
Итак, возможно, Арии нравится Ренато больше, чем она показывает, но она держит дистанцию, потому что ее родители не одобрили бы этого. Это было бы трудное положение. Тоскуешь по кому-то и никогда не можешь по-настоящему обладать им. Я могу сказать, что Ренато действительно нравится Ария. Возможно, он даже любит ее.
— Если этому суждено случиться, так и будет, — говорю ей.
Она хмыкает в знак согласия и кивает.
— Думаю, мне нужно перекусить. Я умираю с голоду.
Она вылезает из бассейна и встает, ее мокрые ноги шлепают по патио, пока она идет к креслу с большим пушистым полотенцем.
— Знаешь, нам стоит как-нибудь пройтись по магазинам, — бросает она через плечо.
— Я бы хотела этого, — искренне говорю я.
Она одаривает меня широкой улыбкой, а затем исчезает в доме. Несколько секунд спустя я вижу, как Ренато выбирается из воды и бежит за ней.
Я могу только засмеяться. Он как потерявшийся щенок, когда дело доходит до этой девушки.
Я остаюсь в бассейне еще на час, наслаждаясь жарким солнцем и теплой водой, пока моя кожа не начинает приобретать ярко-розовый оттенок. Не желая обгореть на солнце, вылезаю из бассейна, вода стекает по моему телу, когда я иду за полотенцем. Быстро вытираю ноги и руки, прежде чем стряхнуть излишки воды с длинных волос. Мой купальник все еще довольно мокрый, когда я захожу в дом, но я все равно планирую повесить его и запрыгнуть в душ, когда вернусь в свою комнату. Как только я сворачиваю за угол, натыкаюсь на то, что можно описать только как самый тяжелый сундук в истории сундуков.
Крепкие, нежные руки хватают меня за локти, прежде чем я, спотыкаясь, отступаю назад. А затем я смотрю в знакомые серо-стальные глаза, к которым так привыкла.
Когда я смотрю вниз, то понимаю, что намочила своим мокрым купальником белую футболку Нико. Мои глаза блуждают по его мускулистым грудным мышцам и твердому, как скала, прессу, которые теперь видны сквозь влажную ткань, и я тяжело сглатываю.
— Полагаю, ты только что была в бассейне, — размышляет Нико, и его губы растягиваются в натянутой ухмылке.
— Прости, — мне удается прошептать.
После моего ночного кошмара Нико остался со мной. Он спал поверх одеял, ни разу не пытался перейти какие-либо границы. Он был рядом, чтобы помочь мне, утешить меня. Просто как друг.
Но тепло, которое я чувствую сейчас от его тела, и то, как его руки сжимают мои плечи, заставляет мое сердце замереть.
Что-то глубоко внутри меня пробуждается, и трудно определить точную эмоцию, поскольку я никогда раньше этого не испытывала за всю свою жизнь.
Когда я проснулась этим утром, Нико уже не было, и я задумалась, не снился ли он мне после кошмара. Однако, когда я перевернулась, то почувствовала его запах на подушке, аромат цитрусовых и сандалового дерева.
Этим утром я не выходила из своей комнаты, слишком смущенная, чтобы столкнуться с ним за завтраком, и заново переживая то, как я попросила его остаться со мной прошлой ночью, как отчаявшийся ребенок, боящийся монстра под своей кроватью.
— Все в порядке? — Его глубокий голос возвращает меня к настоящему, и я смотрю на него снизу вверх.
Мои губы внезапно становятся сухими, и я высовываю язык, чтобы облизать их. Глаза Нико темнеют, когда он наблюдает за этим движением. Мой желудок сжимается, тепло приливает к клитору, и я внезапно чувствую себя слишком близко, слишком горячо, просто слишком. Я не знаю. Внезапно отступая назад, я вырываюсь из его объятий.
— Я-я в порядке. Еще раз извини за твою футболку, — говорю я, оборачивая вокруг себя слишком большое полотенце и туго затягивая его, отчаянно нуждаясь в барьере между нами.
— Все нормально. Я все равно направляюсь в спортзал, чтобы позаниматься с Ренато, — объясняет он.
Я просто киваю, не в силах говорить, слова застревают в моем пересохшем горле.
— Увидимся позже, Лина, — обещает Нико.
Когда он уходит, я понимаю, что это за чуждая эмоция, которую чувствовала. Это желание.
Глава 18
Селина
Встреча с доктором Грэм, в среду утром, прошла примерно так, как я и ожидала. Она задавала безбожное количество вопросов, и я отказалась отвечать на девяносто девять десятых процента из них. А потом мы продолжали утомительную череду ее просьб и моих уклонений почти час, пока она, наконец, не смягчилась и не отослала меня с блокнотом, чтобы я могла записывать свои чувства или что-то в этом роде.
Блокнот кажется тяжелым в моей руке, когда я несу его обратно в свою комнату. Я никогда ни с кем не обсуждала свои чувства, не говоря уже о том, что у меня хватило смелости записать их на бумаге. Доктор Грэм думает, что для меня будет полезно записывать все, что у меня на уме, но она понятия не имеет об ужасных вещах, которые я видела, или о том, что творится у меня в голове. Я просто благодарена, что ни она, ни кто-либо другой в этом доме не умеет читать мысли.
Лежа на кровати, я вздыхаю, открывая первую чистую страницу блокнота. Я прикладываю кончик шариковой ручки к бумаге, но моя рука просто остается там. Я заставляю себя написать что-нибудь, что угодно, но слова просто выходят не так, как я хочу. Предложения выглядят сумбурными.
Не то чтобы мне не о чем было поговорить. Просто кажется, что если я изложу это на бумаге, то все это станет реальным. Пытки и агония, которые я пережила, кажутся мне непрекращающимся кошмаром в моем сознании. Но если я начну записывать их, то буду вынуждена посмотреть правде в глаза и зацикливаться на них снова и снова.