Ария подходит ко мне сзади, и я смотрю на ее отражение в зеркале. Она берет прядь моих длинных светлых волос и накручивает ее на палец.
Глядя на меня снизу вверх, она спрашивает: — Что ты думаешь о походе в парикмахерскую?
Мои глаза встречаются с моими собственными в отражении зеркала. Улыбка дергается в уголке моего рта, когда я решительно киваю.
Я годами хотела подстричься, и теперь никто не стоит у меня на пути. Никто не говорит, что я могу или не могу делать. Это то чувство свободы, которого я так жаждала. И я так отчаянно хочу быть свободной.
Глава 20
Николас
— Ты не концентрируешься, — усмехается Ренато, направляя лезвие своего ножа в мою сторону.
Я слышу, как щелчок лезвия рассекает воздух, когда уклоняюсь от него в самую последнюю секунду. Тренировки всегда были образом моей жизни, с тех пор как я был маленьким ребенком. Мой отец учил меня всегда быть готовым. Ко всему. Я начал тренироваться с ножами много лет назад, потому что это придает скучной борьбе элемент опасности, который действительно возбуждает мой адреналин. Я могу целый день сражаться с людьми отца и одолеть их всех. Но когда вы добавляете к этому настоящее, опасное оружие, что ж, случиться может все, что угодно.
Я крепче сжимаю рукоять своего ножа и протягиваю его к нему, пока мы танцуем опасный танец на открытой тренировочной площадке. Он, как всегда, легко уклоняется. Ренато в отличной форме. Все люди моего отца должны быть такими, чтобы выполнять то, чего он от них ожидает. То, что Ренато ближе ко мне по возрасту, не означает, что кто-то относится к нему проще. Если уж на то пошло, они ожидают большего. И он это знает.
Пот стекает по моей обнаженной спине, когда солнце припекает ее. Такое чувство, что горячие лучи пытаются содрать мою плоть с костей.
— Сегодня чертовски жарко, — комментирую я, прежде чем быстро отойти в сторону, поскольку Ренато изо всех сил пытается меня подрезать.
— Это была твоя идея, — говорит он с ухмылкой, подпрыгивая отступая назад. — Проблемы с девушкой?
— Ты знаешь, что это так, — говорю я ему, закатывая глаза. — Черт возьми, иногда мне кажется, что я добиваюсь с ней какого-то реального прогресса. А в следующий раз мне кажется, что я вернулся к исходной точке.
— Время.
— Что?
— Дай ей время. Время лечит все раны, или что бы там ни говорили люди.
Ренато снова бросается на меня, и на этот раз я довожу атаку до конца, и за долю секунды его задница распластывается на земле. Он щурится на меня сквозь яркое солнце с дерьмовой ухмылкой на лице.
— Ты думаешь, я когда-нибудь побью тебя?
— Никогда, — говорю я ему с ухмылкой, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться. Мы оба возвращаемся на в стойку, и он делает мне знак подойти к нему.
— Я не знаю. Эта девушка совсем запудрила тебе мозги. Думаю, сейчас мой шанс атаковать, — говорит он с мрачным смешком.
— Возможно, — соглашаюсь я и принимаю стойку, прежде чем напасть на него.
Он с трудом разряжает меня и валит на землю. Когда он обнимает меня за шею и мы боремся, я мгновенно отключаюсь. Если Ренато в чем-то и хорош, так это в удушающем захвате отправляя человека вздремнуть в рекордно короткие сроки.
— Так быстро сдаешься? — Он насмехается.
Я подбираю с травы свой нож и возвращаюсь на место.
— Не хочу уснуть, — язвительно замечаю я.
Мой комментарий заставляет его взвыть от смеха. Затем он поднимает руки и принимает позу, отчего его огромные бицепсы выпирают.
— Никто не может бодрствовать с этими младенцами, обернутыми вокруг горла.
— То, что выглянуло солнце, не означает, что мы должны достать оружие.
Он кивает в знак согласия.
— Да, мне лучше убрать этих малышек, пока твоя девушка не увидела и не решила прийти ко мне в комнату сегодня вечером. — А затем он подчеркивает этот дерьмовый разглагольствование подмигиванием.
Я знаю, что его оскорбление — это шутка, чтобы разозлить меня, но оно заставляет мою кровь закипеть за две с половиной секунды.
— Что за хрень ты несешь? — Спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.
Ренато, должно быть, заметил перемену в моем настроении, потому что быстро говорит с усмешкой: — А, вот и ты. Я искал тебя весь день. — Он поднимает руку и шевелит пальцами. — Подойди ко мне, братан.
И я это делаю.
Мой клинок дважды ранит его, пока мы деремся и валяемся на землю. И только когда я оказываюсь на нем сверху и мой нож угрожает перерезать ему яремную вену, он называет это "вырубкой".
— Так быстро сдаешься? — Спрашиваю я, повторяя его предыдущую колкость.
— Черт возьми, ты можешь быть безжалостным, когда захочешь, — говорит он, вытирая тонкие полосы крови со своего бока и живота своей ранее сброшенной белой футболкой. Приведя себя в порядок, он отбрасывает футболку в сторону, и я вижу блеск гнева в его глазах. Он ненавидит проигрывать. И мне, взявшему над ним верх хотя бы раз, кажется, что я проиграл ему.
— Хватит ходить вокруг да около, — скрежещет он зубами.
Я не могу удержаться от смеха над его комментарием.
Большинство мужчин не продержались бы с нами и одного раунда на ринге, даже если бы мы технически не работали в полную силу раньше.
Я принимаю стойку, готовый сразиться с Ренато, когда замечаю светлые волосы. Это не длинные волосы, которые я привык видеть.
И я настолько застигнут врасплох, когда ее странные глаза встречаются с моими, что я даже не слышу и не вижу, как Ренато приближается ко мне.
Я чувствую, как лезвие его ножа рассекает мою кожу, и он валит меня на землю.
— Ах, черт! — Я вскрикиваю, когда он наваливается на меня всем своим весом, эффективно выбивая воздух прямо из моих легких.
— О, черт! — вскрикивает Ренато, осознав, что натворил. Он быстро слезает с меня и встает. — Ты выглядел готовым, чувак. Я думал, ты был готов!
Я слышу панику в его голосе. Не знаю, что его больше беспокоит: то, что он мог серьезно ранить меня, или то, что мой отец сделает с ним, если узнает об этом.
Я все еще с трудом дышу, когда к нам подбегает Селина. Я вижу тревогу в ее глазах.
— Ты в порядке? — Спрашивает ее робкий голос.
Она выглядит по-другому. Не только ее более короткие волосы, но и все. На ней короткое платье в цветочек и милые босоножки. И, черт возьми, я не могу перестать пялиться на ее длинные ноги, пытаясь оправиться от удара. Я обожаю длинные ноги.
Моя сестра подбегает к ней сзади, и я понимаю, что Ария должно быть помогла Селине, полностью преобразив ее.
Когда мои легкие больше не горят, я говорю им: — Я в порядке.
Ренато протягивает мне руку, а затем смотрит вниз, на мой живот, и говорит: — О, черт.
Я опускаю взгляд и вижу кровь, текущую из открытой раны. Она уже пропитала пояс моих серых спортивных штанов.
— Это была моя вина, — уверенно говорю ему. — Я отвлекся.
— Селина, ты отведешь Нико к медсестре? — Спрашивает Ария.
Лина медленно кивает, ее широко раскрытые глаза сосредоточены на моей ране. Черт. Я знаю, что она ненавидит вид крови, основываясь на том, что случилось с ней в прошлом.
— Пожалуйста, поторопись, — говорит Ария, нежно тряся Лину за плечо.
Настойчивость в голосе Арии, кажется, возымела желаемый эффект, и Лина, наконец, выходит из своего странного транса. Схватив меня за руку, Лина тянет меня к дому. Я иду как в тумане, глядя на наши соединенные руки. Ее рука в моей кажется такой маленькой и нежной.
Она стучит в дверь свободной рукой, отказываясь меня отпускать, и я не могу сдержать улыбку. Я знаю, что не должен радоваться тому, что держусь за руки с девушкой, как подросток предпубертатного возраста, но это самое большее, что Лина сделала с тех пор, как приехала сюда.