— Вот он! Вышел? Ентот казак всполох такой сладил, что Вальный круг старшие скликнули? — прошептал казачек Василько, который только в этом году и был допущен к участию в Казачьем круге и вот так, сразу попал на Вальный.
— Это и есть Болотников, — шепнул Иванко Кряж своему товарищу.
— Спаси Христос говорит старшым, что дали сказать ему… — началась «аудиотрансляция», которая запаздывала и никак не синхронизировалась с картинкой.
Тяжко пришлось Ивану Исаевичу Болотникову. Не хотели его слушать. И отчего же государь послал именно его? Слышал Иван, что атаман Заруцкий прибыл к Димитрию Иоанновичу, вот его и можно было отсылать к казакам. Но не тот был человек Болотников, кто оставит дело, сбежит от него. Он и под турками не прогнулся, и бил их после освобождения с рабства, он и венецианцам не кланялся. Казакам же поклонился, но этого, чтобы разговоры разговаривать оказалось мало [Болотников еще только после большого перерыва пришел на Дон, он, по сути, для казаков почти никто].
В ход пошли деньги и удивительный талант Болотникова располагать к себе. Иван Исаевич был богатым человеком, он мог бы нанять всех присутствующих на круге казаков, но и природная харизма, деньги, упорство и весьма разумные требования государя к казакам, не помогли быстро решить вопросы. Но, по крайней мере, за Болотниковым признали право говорить на Казачьем круге.
И он с легкостью уговорил бы казаков не отказываться от предложений государя, как и уверил бы в том, что Димитрий Иоаннович, тот, которого Болотников оставил под Тулой, но который уже в Кремле, истинный, природный царь. Сам Иван Исаевич в этом уже не сомневался. Уговорил бы… да проблема нарисовалась.
Пришли на Дон и иные люди, казаки, которые нынче гуляют у могилевского татя. Того, которого Болотников видел еще в Могилеве. И эти люди стращают казачество, обещают неисполнимое, но манящее. К примеру, каждому казаку по жонке, да до доброй хате. Ну где столько леса взять в степи? Тут глинобитки поставить если только. Но с хатами было еще где-то реалистично, относительно иных фантазий оппонентов Болотникова.
Казаки прельщались обещаниями, особенно, молодежь и недавно пришлые на казацкую вольницу люди. Молодости присущ идеализм, ну а пришлые шли за красивой жизнью, но получили суровую реальность, что на Дону и порядок, пусть и иной, но жесткий, и не так, чтобы хлебно. Бывает и богатство случается, но ценой немалой крови и с дележом по старшинству. Так что речи атаманов Федора Бодырина из терских казаков и Гаврилы Пана, из донцов, находили своих слушателей.
— Хаживал я с царским войском, воевал на Каспии и Тереке, так ни во что не ставили нас царевы люди те. Себя берегли, а казаков на стрелы засылали. Порохового запасу не дали, — выкрикивал Бадырин свои аргументы.
— Знаю я о том. И поход тот был, кабы станицы ваши охронить. Мог царь так все и оставить, токмо и вы просили помощи, — парировал Болотников.
Иван Исаевич готовился к Казачьему кругу, ему помогали. Немало донских старшин более склоняются к тому, чтобы признать Димитрия Иоанновича своим царем, да служить ему верой и правдой. Заруцкий слал письма о том, чтобы так и было, да и некоторая ротация казаков от атамана Ивана Заруцкого имела место, потому мнение одного из донских атаманов, пусть того и не было сейчас здесь, звучало.
— Государь Димитрий Иоаннович с братом своим, внуком Ивана Грозные Очи, слово свое сказали. Милости государевы вдвое более прежнего для казаков станут. И порохового запасу пришлют столь, сколько казаки запросят, — поддерживал своего товарища Гаврила Пан, продолжая оперировать тем, что под Брянском не самозванцы, а два царственных персонажа.
— Это ты о ком? Кто внуком прикидывается Ивана Васильевича? Не Илейко ли это, прозванный Муромцем? Не ты ли Бадыра его и назначал царем? — выкрикнул Болотников, стоя в центре круга. — А с тем, кто называет себя царем Димитрием Ивановичем, но с ляхами грабит и насильничает у Брянска, Новгород-Северска, Орла, так виделся я с ним в Могилеве литовском, там паны ляшские звали вступиться за лжеца.
— Илжа сие! — взбеленился Бодырин. — Петра Федоровича, сына царского мы, терцы, спасли, да у себя приют дали. А то, что насильничают у Брянска… Так мы, казаки, снасильничаем, но в жонки по чести берем. И все ведают, что воля есть у казака, но ответ его перед Богом и кругом казачьим.