Я успеваю съесть весь завтрак и даже облизать тарелку, пока никто не видит, как вдруг раздается стук в дверь. Пялюсь на часы. Одиннадцать утра. Суббота. А значит…
— Раскудрить твою черешню! — выкрикиваю и, подскочив с кровати, беру курс в коридор.
Останавливаюсь под дверью ванной комнаты, стучу тихо-тихо:
— Кирюша, там такое дело… Посиди в ванной, пока мама не уйдет.
— Елена Сергеевна?
— Нет, Петр Павлович.
Дверь открывается. Орлов пытается просунуться в дверной проем, но я держу оборону ногой — не пролезет.
— Не понял.
— Орлов, да блин… Ну не тупи. Конечно, моя мама! Она у меня одна, если забыл.
— Любимую тещу. Любить. Нельзя. Забыть.
— Без шуток, Орлов! — выставляю указательный палец, будто строгий учитель. — Иначе будешь наказан.
— Сонь, а я что-то не понял. Ты меня стесняешься?
Закатываю глаза. Спокойно, Мартынова, дыши глубже…
— А ты как думаешь?
В ответ Орлов пожимает плечами, и я толкаю его обратно в ванную комнату, а затем спешу открыть входную дверь.
Делаю глубокий вдох, поворачиваю замок против часовой стрелки и…
— София, ты почему так долго не открывала? — мама хмурит лоб, сканирует меня с головы до ног, будто рентгеновский луч и недовольно качает головой: — только не говори, что этот козляра опять протирает дырки на кошерном матрасе, который мы с папой тебе подарили на восьмое марта!
Глава 5. Цыц, моя радость
Мама ходит туда-сюда, точно маятник в кабинете психолога. Я наблюдаю за ней со стороны, в спешке надевая домашние шорты и майку. Остановившись напротив кровати, Елена Сергеевна с брезгливой миной на лице берет в руки пустую тарелку и разглядывает ее со всех сторон, будто ревизор из знаменитой телепередачи.
— Ты снова облизывала тарелку? — щурится, царапает ногтем засохший желток, нюхает. — Жареная яичница, — закатывает глаза.
— Ма…
— Не мамкай, София! Это что такое? Почему мы питаемся этим?
Снова брезгливая моська и громкое «фыр-фыр».
— София, ты же взрослая девочка. Сколько можно тебя учить?
Бла-бла-бла, парам-пам-пам!
Слушаю, точнее, делаю вид. Мама всегда читает нотации о здоровом питании, мол, в моем возрасте неправильное питание — непростительная роскошь: целлюлит на бедрах и апельсиновая корка на попе.
— Все сказала? — пытаюсь прервать словесный водопад, но тщетно.
Мама вошла в азарт и, святые помидоры, пошлите мне грамм терпения!
— Ты замуж хочешь? — риторический вопрос, но я отвечаю: «Нет!». — А придется! София, я свою ягодку растила целых двадцать семь лет не для того, чтобы она была одинокой женщиной с тридцатью тремя кошками.
— Ма-ма!
— Цыц, моя радость! — шикает мама. — Слушай свою маму внимательно и помолчи хоть одну минуту.
— Да я это… — мама устремляет строгий взгляд в мою сторону, и я надуваю щеки как хомяк, мол, все — могила, молчу, набрав в рот воды.
— Значит, так, — громкий вздох. — Квартиру убрать. Постель поменять, — тянется рукой к простыне, отодвигает ее в сторону и, япона ж бабушка, там… Серебристый квадратик фольги.
Немая сцена без слов. Я молчу, мама — тоже, а в коридоре чихает этот гад, чтоб его обложили налогами со всех сторон!
— Это кто? — спрашивает мама, еле шевеля губами.
— Сосед!
— Какой?
Устремляю взгляд в потолок.
— Сверху, — вру, не краснея.
Мама что-то подозревает, а я молюсь египетской силе, чтобы Орлов закрыл свой рот и перестал палиться.
— Подожди-подожди! — мама поднимает руку вверх, приказывая молчать, а потом идет в коридор.
Следую по пятам мамы, рисуя в голове дурацкие оправдания, мол, Кирилл зашел по работе, а у меня неожиданно сломался кран в умывальнике и я попросила его починить. Поэтому он обнаженный по пояс, а я… Я вообще недавно проснулась. Такое могло ведь произойти у нормальных людей?
Штирлиц из мамы весьма неплохой, но Орлов — реально козляра, с партизанами вообще рядом не стоял! Сам открывает дверь и выходит из ванной комнаты с такой широкой улыбкой на лице, будто действительно рад видеть мою маму.
Кино и немцы — теща и зять, горячо любящие друг друга. И пофиг, что они бывшие, главное, смотрят друг на друга вон как!
— Здравствуйте, — тянет Кирилл, а я показываю ему кулак, мол, попал ты, Кирюша, по самое не хочу!
— Кирилл Витальевич, — сухой официальный тон — это мама умеет, по крайней мере, всегда так делает, когда хочет заткнуть за пояс собеседника.