– …нашла, за что переживать! Не плачь, я сказал – достану. Что значит – «дорого»? Нет такого понятия – деньги, когда речь о здоровье, и не смей мне больше говорить об этом! Будет тебе митоксантрон через неделю, самое большое.
Какое-то знакомое слово, где-то я слышала его уже… Даниил вышел из комнаты, убирая на ходу в карман мобильный:
– Привет. Я уезжаю, заскочил пообедать, буду поздно, – скороговоркой выдал он и начал одевать куртку.
– Даня, наш сын опять… – начала я, но он перебил, взяв меня за плечи и отодвигая в сторону от входной двери:
– Вечером, Ксюша, все вечером, хорошо? – и ушел.
Машка рыдала в трубку, и это было так непривычно, даже странно – она никогда не раскисала так при мне, да еще позвонив по телефону. Но повод был, чего уж там. Наша система здравоохранения такая интересная штука! Мало того, что дорогостоящее лекарство больной должен искать сам, за свои кровные, поскольку инвалидность дают только после операции, так его еще и нет нигде, этого самого лекарства, пусть и за бешеные деньги! Три месяца, это же надо! А применять нужно сейчас, потому что через три месяца может быть уже и поздно… Придется просить дядю Мишу, пусть поможет.
Что ж так все навалилось-то вдруг, а? Не месяц, а крысиная беготня, сплошные скандалы, слезы, истерики…
Интересно, Оксанка слышала мой телефонный разговор или нет? И если слышала, то поняла, с кем говорю? Если честно, после вчерашнего разговора я думал, что на этом все у нас и закончится, ну, какая баба станет терпеть мужа, в открытую заявившего о любовнице? Неужели она настолько боится меня потерять, что согласна на все? Так не бывает. И потом, что означал этот демарш со сменой прически? Странно…
И вдруг ни к селу, ни к городу мне вспомнился обрывок разговора, услышанного как-то летом, пока протирал во дворе машину. На лавке у подъезда сидели две старухи, грелись на солнце и «мыли кости» всем соседям, как у них это и принято:
– …а у Городницких-то в семье чего творится – ужас! – проговорила, работая спицами, Наталья Ивановна, наша соседка по площадке. – Как Лариса померла, так и пошло…
Лариса – моя мать, умершая от рака печени пятнадцать лет назад. Мы с отцом тогда остались одни, долго не могли прийти в себя, потрясенные таким внезапным уходом мамы, еще совсем молодой, красивой и, как нам казалось, полной сил. Она никогда не жаловалась на здоровье, всегда улыбалась…А потом вдруг слегла и больше не поднялась…
А Наталья Ивановна, меж тем, продолжала:
– …Вовка-то с невесткой, с Оксанкой, живет, и пацан у нее вовсе не от Даниила! Вы приглядитесь повнимательнее – он же копия Вовка, ничего Данькиного нет!
– Ох, бесстыжие! – запричитала толстая, горластая баба Сима из второго подъезда. – Это ж надо! При живом-то сыне!
– И не говори, Николаевна! Да Даниилка-то и сам хорош – на днях на рынок пошла, а он по рядам ходит с какой-то девкой…
Верно, было такое – это мы с Машкой за яблоками заехали, она ест только венгерские, красные, с толстой кожурой, и только на нашем рынке есть продавец с такими. Значит, меня рассекретили. Слушать эту чушь дальше мне стало неинтересно и противно, я вышел из-за машины, и бабки мигом захлопнули рты, но я виду не подал, что слышал их болтовню и пошел домой.
Сейчас я почему-то вдруг вспомнил об этом. Надо же – и отца в покое не оставят, старые калоши! Да ему монумент из золота надо отлить за то, что он так и не привел в дом никого, хотя еще молодой и здоровый мужик. И все его походы налево моментально закончились со смертью мамы. Я как-то спросил его, почему он не женился, ведь я тогда уже был взрослым, поступал в институт и жил своей жизнью. Ответ меня не то чтобы поразил, но заставил взглянуть на отца по-другому:
– Сынок, женщин может быть сколько угодно, а жена – одна. Был только один человек, с кем бы я хотел встретить старость – это твоя мама. А жениться второй раз…зачем? С молодой нужно детей заводить, а я этого не хочу. А с ровесницей… у нее уже свои дети, а если нет – характер испорченный. Нет, в наш дом я уже никого не приведу.
Я знал, что у него есть подруга, с которой он встречается много лет, вместе ездит отдыхать, иногда остается ночевать, но в дом он ее не приводил никогда и со мной не знакомил. Когда я женился на Оксанке, у меня даже вопрос не возник о том, чтобы просить отца разменять квартиру – это был наш с ним дом, дом, где жила наша мама.
…Уговорить дядьку помочь оказалось делом трехсекундным. Узнав, что Машка не может найти препарат, он сделал только один телефонный звонок. Один звонок – и я держу в руках листочек с координатами человека, который отдаст мне митоксантрон сегодня же вечером, причем без аптечной накрутки. Вот так… А если бы не было дядьки с его возможностями и связями?