— Эй, противоположности притягиваются. Учитывая, что ты дотошно относишься к своему распорядку дня и к тому, где все должно быть, ее взбалмошность может стать хорошей переменой.
Николай издает разочарованный стон.
— Между нами восемнадцать лет разницы в возрасте. Я достаточно взрослый, чтобы быть ее отцом.
— Но ты ей не отец, — констатирую я очевидное. — Возраст, блять, не имеет значения, пока обе стороны согласны на отношения.
— Ты, блять, не помогаешь, — ворчит он.
Сделав глоток воды, я говорю:
— Я не скажу тебе то, что ты хочешь услышать, Николай. Думаю, что если тебе небезразлична эта женщина, то стоит попробовать наладить отношения. Худшее, что может случиться, — это то, что ты потрахаешься с ней какое-то время и поймешь, что она не та, кто тебе нужен.
Трахнуть ее пару раз будет недостаточно.
— Она уже проникла мне под кожу. Если я впущу ее, то уже не смогу вытащить.
Я ставлю бутылку с водой на стойку и оглядываю гостиную.
— Я не понимаю, почему это является для тебя проблемой.
— Конечно, не понимаешь, ведь не твоя идеально выстроенная жизнь разлетится на куски.
Я вздыхаю, затем говорю:
— Послушай меня, Николай. Ты же не хочешь однажды проснуться и понять, что позволил единственной женщине, которую смог полюбить, уйти. — Я делаю паузу. — Не торопись и хорошенько все обдумай. Если твои чувства к женщине продолжат расти, тогда дерзай. По крайней мере, шансы будут в твою пользу.
— С чего ты это взял?
— Она позволила тебе трахнуть ее. Для женщин это эмоциональный акт. — Вот почему я должен держать Камиллу на расстоянии и не переходить с ней никаких границ. — Перестань волноваться и позволь всему течь своим чередом. Ты не можешь контролировать все, блять, в этом мире.
— А я, блять, буду пытаться, — бормочет он.
— Мне жаль женщину, которой приходится иметь дело с твоим ОКР и проблемами контроля, — поддразниваю я своего друга.
— Да, как ты это делаешь уже более тридцати лет.
Я прижимаю руку к груди, на моем лице улыбка.
— Черт возьми, ты прав. Мне жаль себя.
— Отвали, — хихикает он.
— Чувствуешь себя лучше? — Спрашиваю я.
— Да.
Зная, что это отвлечет его от проблемы, я решаю немного преувеличить ситуацию со своей стороны, говоря:
— Хорошо, теперь о Камилле Дюбуа. Эта женщина чертовски бесит.
Как я и надеялся, Николай начинает смеяться. Проходит некоторое время, прежде чем он переводит дыхание.
— Ты только что прочитал мне лекцию о любви и отношениях. Ты что, пропустил весь разговор?
Нахмурившись, я бормочу:
— Мне плевать на эту женщину.
— Пока, — усмехается он. — Дай ей время. Скоро она проникнет тебе под кожу, и ты не успеешь опомниться, как уже трахаешь ее до потери сознания, а твой лучший друг скажет тебе просто позволить всему течь своим чередом.
Качая головой, я рычу:
— Сегодня с тобой невозможно разговаривать. Я позвоню завтра, когда ты будешь в лучшем настроении.
В трубке раздается смех Николая, когда я завершаю разговор.
Черт, мне нужно быть осторожным с Камиллой, иначе я окажусь в том же положении, что и Николай.
Глава 10
Ками
Прошлая ночь была как глоток свежего воздуха.
Не из-за инцидента в ночном клубе, а после, когда Макс смотрел со мной фильм.
Он улыбнулся и даже несколько раз рассмеялся.
Его улыбка. Святая сексуальность.
Это сделало его взгляд в миллион раз более напряженным. В нем была искра, словно он пытался разжечь огонь, и у меня возникло ощущение, что если бы это произошло, он был бы неотразим.
Его улыбка превращает его из серийного убийцы в потрясающего красавца.
Интересно, знает ли он вообще, насколько это меняет его черты.
Одетая в джинсы, толстовку с капюшоном и кроссовки, по просьбе Макса, я проверяю свою сумку с фотоаппаратом, когда он спускается по лестнице.
Я поднимаю голову, и воздух со свистом вырывается из легких.
— Господи, — шепчу я, когда вижу серые спортивные штаны, которые на нем надеты. Мои глаза останавливаются на очертаниях его мужского достоинства под тканью.
Святое. Дерьмо.
— Из-за тебя у каждой женщины будет сердечный приступ.
Или взрыв яичников.
Он останавливается у подножия лестницы.
— Почему?
— Ты не можешь носить серые спортивные штаны на публике.
На лбу Макса появляется морщинка.
— А что не так со спортивными штанами?