Направляясь к входной двери, я выхожу на улицу и подхожу ближе, чтобы помочь донести сумки.
Макс вылезает из машины и хмуро смотрит на мои босые ноги.
— Ты поранишься. Возвращайся в дом.
Я смотрю вниз на участки травы и земли.
— Я в порядке. Передай мне сумку.
Он бросает на меня еще один свирепый взгляд, протягивая мне самую легкую сумку, в то время как сам несет шесть тяжелых.
— Мой ассасин — джентльмен, — поддразниваю я его, прежде чем успеваю остановить себя.
Макс останавливается на полушаге и смотрит на меня, эмоции, которые я не могу определить, напрягают черты его лица.
Думая, что переступила границы между нами, я одариваю его печальной улыбкой.
— Извини. — Я разворачиваюсь и направляюсь обратно в дом, а потом принимаюсь распаковывать вещи.
Здесь есть холодильник, видавший лучшие времена, куда я кладу скоропортящиеся продукты.
Вспомнив о своем мобильном телефоне, я спрашиваю:
— Как думаешь, они могут отследить меня с помощью моего телефона?
Макс замирает на секунду, затем бормочет:
— Где он?
Я указываю на стойку, и когда он видит, что он все еще выключен, его взгляд с облегчением останавливается на мне.
— Ты не включала его?
Я качаю головой.
— Я не хотела рисковать.
Он усмехается, качая головой, и продолжает распаковывать вещи.
— Что? Почему ты усмехаешься?
Его взгляд встречается с моим.
— Ты облегчаешь мне работу.
На моем лице расплывается улыбка.
— Не за что.
Он снова выходит на улицу и возвращается с новыми пакетами. Заметив, что в них одежда, я подхожу ближе. Он достает кроссовки моего размера, пару джинсов, две футболки и две пары шорт.
— Этого хватит до тех пор, пока я не отправлюсь в следующий раз за припасами, — бормочет он.
Ни трусиков, ни лифчика.
Я пожимаю плечами и забираю одежду и кроссовки.
— Спасибо.
Идя в спальню, я аккуратно складываю все и кладу стопкой на край стола. Взяв чистую одежду на день, я возвращаюсь на кухню, чтобы взять средство для умывания и совершенно новое полотенце.
— Ничего, если я приму душ?
Макс кивает, снимая ценники с одежды, которую он купил для себя.
— Конечно.
Зайдя в ванную, я закрываю дверь и открываю краны, чтобы вода стала теплой.
— Черт, — бормочу я, когда не вижу зубной пасты. Я снова открываю дверь и спрашиваю: — Ты купил зубную щетку и пасту?
Он подходит к стойке на кухне и приносит мне пакет со всеми туалетными принадлежностями.
— Спасибо, — улыбаюсь я, забирая у него сумку.
Я снова закрываю дверь и быстро чищу зубы, после чего снимаю грязную одежду и залезаю в душ.
Меня не волнует, что средство для мытья тела — одно из дешевых, я просто благодарна, что могу помыться.
Пока я смываю пену, что-то на стене привлекает мое внимание. Это большое, коричневое, и у него слишком много ног.
Я моргаю, глядя на паука, который смотрит на меня так, словно я его очередная еда, затем издаю крик, который, наверное, можно услышать в Париже.
Я выбегаю из душа и хватаю расческу, чтобы прихлопнуть это чудовище.
Дверь с грохотом распахивается, и Макс врывается в крошечную ванную, держа пистолет наготове на уровне глаз.
Я указываю на стену и кричу:
— Убей его.
Его взгляд мечется между огромным пауком и мной, затем он опускает пистолет и заявляет очевидное:
— Ты голая.
У меня мурашки по коже, я танцую, продолжая указывать на паука.
— Убей его. Убей его. Убей его.
Макс закрывает краны, хватает паука голой долбаной рукой и подходит к окну, где выбрасывает его на улицу.
Когда угроза моей жизни устранена, дрожь пробегает по моей спине, и сильный страх исчезает.
Макс оборачивается, и когда его взгляд скользит по моему телу, я понимаю, что я чертовски голая.
Непреодолимое чувство неловкости наполняет меня смущением, и я хочу, чтобы пол разверзся и поглотил меня целиком.
Он смотрит на меня с самым мрачным выражением лица, которое я когда-либо видела, заставляя меня чувствовать себя еще более неловко из-за своего тела. Честно говоря, я немного боюсь его прямо сейчас.
Внезапно он делает шаг вперед, и когда я отшатываюсь назад, его рука хватает меня за бедро, и меня сильно прижимают к стене между раковиной и унитазом.
У меня вырывается испуганный вздох, затем Макс наклоняется, пока наше дыхание не согревает небольшое пространство между нашими лицами.
Боже милостивый и все святое. Это желание в его глазах?
Его челюсть сжата, взгляд прожигает мой, и момент настолько чертовски напряженный, что я чувствую, как он пробегает рябью по моей коже.