Он выглядит старше. До пятнадцати ему ещё несколько месяцев, но он возвышается над ней, и будет возвышаться над По и Хаксом тоже.
Рей трепещет.
Ей не хочется схлопотать тотальный нервный срыв, не хочется слететь с катушек буквально через несколько минут после возвращения домой, и поэтому она пытается вести себя как можно нормальнее.
Но она без конца дёргается. У неё не получается перестать пялиться на Бена, а потом виновато отворачиваться.
Лея ничегошеньки не замечает, она никогда не отличалась особой наблюдательностью. Она видит лишь то, что ей хочется видеть. Рей, которой нравятся «МАК» и платья с воротничками. Бена с устрашающим характером и гранями острее, чем есть на самом деле — ведь в её сыне куда больше мягкости.
Но она в хорошем настроении, радуется, что они дома, и Бен, кажется, тоже счастлив.
В лагере не произошло никаких ужасов, никого не наказывали за драку и не отправляли домой раньше времени. Целое лето в качестве отдушины Бен был сосредоточен на плавании, и, кажется, ему удалось сбросить часть неловкого напряжения, которое пребывало с ним весь прошлый год.
Ей бы растаять от счастья благодаря лёгкости, с которой все общаются и смеются.
Но Рей не счастлива. Рей не голодна. Вина, от которой она с таким усердием старалась освободиться всё лето, накрывает её с головой.
Всё, чего ей хочется, — это быть рядышком с Беном; всё, чего ей хочется, — это быть как можно дальше от него.
В самом разгаре ужина она отодвигает от себя тарелку, улыбается, извиняется и ускользает наверх.
~
У Рей получается не разреветься в душе, пока она пытается вспомнить, чувствовала ли она себя когда-нибудь так же отвратительно.
Она вспоминает, как ужасно чувствовала себя в первые несколько недель, когда умер её отец.
Но она не чувствовала себя виноватой. С ней случилось нечто плохое, но из-за этого она не стала плохим человеком.
А теперь… теперь стала.
Она даже думать об этом не может, не может позволить мыслям складываться в слова и укореняться в сознании. Она не даст этому такой власти.
Из-за этого она ударяется в панику.
Ей с трудом удаётся взять дыхание под контроль, а затем она выходит из душа, вытирается и переодевается в мягкую, чистую пижаму. В ту, которую не видела целое лето.
Она как раз собирает влажные волосы, когда раздаётся стук в дверь.
Которую она распахивает и видит Бена.
— Привет, — говорит она, слово мягко и тихо повисает между ними.
— Привет, — отвечает он и выглядит при этом таким счастливым, что сердце Рей наполняется радостью. — Хочешь пообщаться? Мне нужно в душ, но мы могли бы посмотреть фильм или… просто поболтать. Я соскучился по тебе.
Всё, что он говорит, кажется весомее, чем когда-либо, и значение его слов согревает её.
Не существует такой вселенной, в которой Рей бы ответила отказом.
Бен улыбается кивку Рей и проходит через её спальню в их общую ванную.
Она буквально борется с порывом последовать за ним.
Желание находиться рядом с Беном совсем не ново, но следующая мысль — Бен там, голый, мокрый — вот это охренеть какая новость.
Судорожно вздохнув, Рей кладёт руку на сердце.
В ожидании Бена, она меряет шагами комнату. Слушает, как выключается вода, как открывается и закрывается дверь с другой стороны ванной, как захлопываются ящики его шкафа.
Через минуту он стучится в дверь её спальни из ванной, и ей приходится откашляться, чтобы слова прозвучали достаточно громко.
На нём белая футболка и чёрные спортивные штаны. Никогда прежде он не выглядел лучше, чем сейчас.
Подойдя ближе, он садится на её кровать, и Рей освобождает для него место, подтягивая ноги. Он вытягивает свои, а она устраивается у него под боком, изучая его.
— Как лагерь? — спрашивает она.
— Хорошо, классно было, если честно. Я много плавал, и можно было объедаться углеводами — паста каждый вечер. Ещё мы много качались, и это мне очень нравилось. Кроме плавания нужно было заниматься всяким таким. Было утомительно, но в хорошем смысле, знаешь?
Рей наблюдает за губами Бена, пока он говорит, за его глазами, которые сужаются, когда он вглядывается в неё; он невероятно серьёзен.
Его лицо всё ещё угловато, но теперь он выглядит повзрослевшим, у него появились щёки, шея стала потолще и выделяется кадык.
Который выглядит изящным, и Рей задаётся вопросом, как он будет ощущаться под её пальцами.
Она опускает взгляд на свои руки.
— А тебе как? — спрашивает Бен.
— Нормально было, прикольно даже, мне не хватало стрельбы из лука. Хотелось бы, чтобы я могла заниматься этим каждый день, я бы везде таскала с собой лук и стрелы, прямо как Китнисс.
Она улыбается, вспоминая, как много лет назад Бен читал ей «Голодные игры».
— О, если бы нас выбрали для участия в «Голодных играх», я бы точно хотел тебя в своей команде, — говорит он.
— То же самое. Твоё умение плавать тоже сгодится. Плюс, мы оба быстры. Боже, мы, наверное, те засранцы из Дистрикта-1.
Бен смеётся, его лицо светится, а плечи трясутся.
— Блин, как же я по тебе скучал, — говорит он.
Его голос намного ниже, грубее, и слова не отличаются от того, что он говорил ей миллиард раз. Конечно, он скучал по ней — Рей не должна чувствовать себя так, просто услышав об этом.
Но затем его рука, очень большая, тёплая и сухая, касается её лица, и ей требуется слишком много времени, чтобы вспомнить, как дышать.
А когда, наконец, она вспоминает, то вздыхает и льнёт к его прикосновению, позволяя этой беновости обрушиться на себя.
— Я тоже по тебе скучала, очень-очень, — признаётся она, накрывая его руку своей.
Какое-то время они остаются в таком положении, а потом она открывает глаза и видит, что Бен наблюдает за ней, и тогда он отстраняется.
Он одновременно очень знаком ей, и совершенно не знаком, и уже одно это заставляет весь мир казаться зыбким, раскрашенным наполовину, таким же несущественным, как сновидение.
— Давай, может… посмотрим что-нибудь?
Бен кивает, и Рей достаёт свой ноутбук и кладёт его на подушку между ними, как обычно.
Она чувствует его запах: его шампуня, его кожи. От него пахнет домом.
Бен заходит на «Нетфликс», и, пока ищет фильм, прижимает подбородок к груди.
— Чего бы тебе хотелось посмотреть?
— Всё, что захочешь, — отвечает Рей, остро осознавая, насколько близко друг к другу они находятся. Между ними лишь подушка, и она отчётливо слышит, как он дышит.
Бен выбирает какой-то фильм и включает его, а она едва ли обращает на это внимание.
Ей совсем, совсем не хочется спать.
Обычно присутствие Бена усыпляет её без проблем, но не сегодня. Когда его глаза закрываются, мерцание экрана отбрасывает синие тени ему на лицо; его дыхание выравнивается, а грудь равномерно поднимается и опускается.
Она рассматривает его: мышцы шеи, косточки на запястьях, ключицы, хрупкие части чего-то более прочного, более цельного.
Волосы цвета чернил, тёмные и густые. Кожа белая, как бумага, даже летом, и ей знакома каждая родинка на его лице, она могла бы нарисовать его в своём сознании так же чётко, как видит сейчас, и всё же — это не было бы тем же самым.
Мысли о Бене, воспоминания о Бене… Они — ничто по сравнению с реальностью. С тем, как она его чувствует.
Подперев голову рукой, Рей позволяет себе смотреть на него, позволяет себе принять Бена таким, каким видит его прямо сейчас, невероятно знакомым и незнакомым ей одновременно.
Рей медленно, прерывисто вздыхает, слёзы жгут ей глаза. Она старается не моргать, ведь знает, что стоит ей моргнуть…
Слёзы тихо падают по щекам.
========== Сентябрь — Декабрь 2010 ==========
I tried to warn you when you were a child
I told you not to get lost in the wild
I sent omens and all kinds of signs
I taught you melodies, poems, and rhymes