Она не была здесь уже пять лет. И когда она заходит внутрь, это так странно и похоже на сон. У неё возникает дикое желание зарыться лицом в диванные подушки и вдохнуть запах поглубже.
— Детки, вы же помните, где ваши комнаты, отнесите свои вещи наверх, а потом спускайтесь обедать.
Рей и Бен конечно же помнят, где находятся их комнаты. Кровати такие же крошечные, односпальные, и Рей веселит идея попытаться уместиться в одной из них с Беном. Ей буквально пришлось бы лежать на нём.
С другой стороны, она решает, что это было бы не так уж и плохо. Скорее, в этом и состоит весь смысл.
Она находит Бена и бабушку внизу.
— О, боже, чем это так потрясающе пахнет?
— Курицей с вафлями, — с полным ртом отвечает Бен.
— Жуй, — говорит она ему.
Бабуля передаёт ей тарелку с едой, и, едва попробовав, Рей на самом деле не сдерживает стона. Это невероятно вкусно.
Бабушка позволяет им опустошить тарелки, а потом со спокойной улыбкой говорит: — Ну, рассказывайте, что произошло.
После всего, что случилось между ней и Беном в аэропорту, Рей почти забыла причину, по которой они в последнюю минуту отправились сюда.
Она смотрит на Бена, а он смотрит на неё в ответ.
— Расскажи ей, — говорит Рей.
Что он и делает.
Он рассказывает бабушке о том, что случилось прошлым вечером, о том, как Лея пыталась отослать его на лето, о том, как она всегда была готова избавиться от него. Они говорят о разбитой машине, о лагере для трудных подростков, и Рей рассказывает ей, как Лея постоянно его затыкает.
Они рассказывают, что Рей ударила Лею. И объясняют, почему она это сделала.
Бабушка Пэдди слушает очень внимательно.
— Спасибо, Бен, что рассказал мне обо всём.
Бен не плачет, но кажется, что он уже почти на грани. Рей берёт его за руку, она в силах себя остановить. Он сжимает её руку в ответ.
— Она нездорова, — говорит Рей. — Ей нужна помощь, ба.
Бабушка вздыхает.
— Тебя с травкой поймали? — спрашивает она Бена. Он кивает. — Ты всё ещё куришь?
Он отвечает не сразу, чешет затылок и шумно выдыхает.
— Да, бывает. Если попадётся.
— Уж здесь попадётся, дружок, это же Вашингтон, нынче нам разрешают затариваться в аптеках. Впрочем, в этом нет нужды, добра этого у меня заднем дворе полно. Накуриться хотите?
Рей и Бен таращатся на свою бабушку.
— Это что, уловка какая-то? — спрашивает Рей.
— Никаких уловок. Пришло время рассказать вам кое-что о вашем дедушке, и я не смогу сделать это на трезвую голову, так что если хотите присоединиться, вперёд. Но заставлять не буду, и не стану называть вас занудами, ничего такого. Можете и лимонадом обойтись, если пожелаете.
— Мы точно не прочь накуриться с тобой, ба, — говорит Бен, и теперь он улыбается. Во взгляде ни намёка на слёзы.
— Вот и славно.
~
Оказалось, что бабуля та ещё любительница пыхнуть. Она прямо мастерски забивает косяк.
Бен и Рей не увлекаются, потому что понимают, если бабуле нужно расслабиться, чтобы рассказать эту историю, им самим нельзя терять головы, чтобы понять всё как следует.
— Никто никогда не любил кого-то так же сильно, как я любила вашего дедушку, — начинает она.
Рей думает о том, как сильно она сама любит Бена, и гадает, права ли бабушка.
— Мы познакомились, когда были юными, совсем юными, — улыбается она. — Он был самым умным и активным парнем из всех, кого я когда-либо знала. Ты мне его очень напоминаешь, Бен. Он был невероятно искренним, и когда он смотрел на тебя, это чувствовалось в его взгляде.
Бабуля снова затягивается и выдыхает облачко вонючего дыма.
— Любовь способна на многое, дети, но не всегда она — самое главное. Мы хотим, чтобы так было, я хотела, чтобы так было, и поэтому оставалась с человеком, который, как я знала, был токсичным. Он манипулировал, а когда не добивался своего, становился жестоким, но… И что с того? Я уступала ему, когда он в этом нуждался, я была готова стерпеть всё, что угодно, лишь бы он успокоился и смягчился. Глубоко внутри он был добрым и нежным, просто чувствовал он всё слишком остро. Он любил яростно, и яростно ранил, не было у него золотой середины.
Рей думает, что знает, чем всё это закончится.
— Я никогда не перестану любить вашего дедушку, но мне следовало уйти от него гораздо раньше. Я думала, что он был жесток лишь со мной, злился лишь на меня, дети ведь были такими крошками. Я не знала, что он обижал и их тоже.
Бабушка кладёт окурок в старинную стеклянную пепельницу и морщинистыми пальцами тушит его, пачкаясь в пепле.
— Как только я узнала об этом, я ушла. Забрала детей, им тогда было около десяти. Просто сбежала посреди ночи. Без предупреждения. Я боялась его, боялась того, что он сделает, если потеряет меня. И правильно делала. — Она смотрит на Бена и Рей, и в её тёмных глазах поблескивают слёзы. — Он поджёг наш дом и сам в нём сгорел.
— Твою ж мать, — говорит Рей.
— Ба, мне так жаль, — говорит Бен.
— Это испортило жизнь обоим моим детям, причём по-разному. Люк стал пацифистом, длинноволосым хиппи, довольствовавшимся бисероплетением и изготовлением керамики в Седоне. Он был уверен, что в нём присутствует та же самая тьма, и поэтому погрузился в музыку Джимми Баффета и медитацию. А что касается Леи, ну… Лея…
Они всё понимают без слов. Ей вдруг становится странно, что даже отца она стала понимать лучше, а тётю — нет.
Потому что другой матери у тебя нет.
Рей вся дрожит. Лея ей не мать, но это всё ещё не кажется правдой.
— Она с головой ушла в работу, стараясь быть жёсткой и уверенной, такой, которая одержит верх над всеми, кто может причинить ей боль. Она вышла замуж за слабака, который, как она знала, не мог и пальцем её тронуть. Но ею управляет страх, и это несправедливо по отношению к вам. Я поговорю с ней, Бен. Я прослежу, чтобы она прошла курс лечения, прежде чем вы вернетесь домой. Это я вам обещаю.
— Спасибо, — задыхаясь, говорит Бен. От травки его глаза покраснели, но из-за этого он выглядит куда эмоциональнее. — И спасибо, что рассказала нам всё.
— Вы заслуживаете знать правду.
Рей согласна с этим. После стольких лет подобного поведения Леи… они и правда это заслужили.
~
У Рей голова идёт кругом.
Новые отношения с Беном, правда о мрачной истории их дедушки и о душевной травме её тети — всё это давит на неё тяжким грузом.
Бен уговаривает её поплавать в озере. Рей берёт с собой большой круг для плавания и журнал.
Бен плавает вокруг неё.
Так проходит какое-то время, пока Бен не хватается за её круг и не брызжет ей в лицо озёрной водой.
— Эй!
— Ты такая красивая, — мечтательно тянет он, и Рей перестаёт злиться. Она удивлённо моргает. — Ты выглядишь безумно сексуально в этом купальнике.
— Разве запрет на поцелуи в озере не твоя идея? Ты пытаешься вынудить меня нарушить это правило?
Вздёрнув подбородок, Бен улыбается.
— Нет, я просто… раньше не мог такое сказать. Я постоянно думал об этом и но сказать тебе об этом не мог. Ты выглядишь… сексуально.
У него краснеют кончики ушей.
— Боже мой, как же трудно сдержаться и не поцеловать тебя прямо сейчас, Бен! — Рей едва не паникует, потому что ей необходимо его поцеловать.
Он смеётся и ныряет под неё, и Рей ждёт, что он вот-вот вынырнет, но он этого не делает. Вместо этого она чувствует его ладони на своей заднице. У неё отвисает челюсть.
Когда же, наконец, его голова появляется на поверхности, Рей едва не закипает.
— Ну ладно, новое правило, — заявляет она. — Дразнить меня запрещается.
— Вето, — отвечает Бен.
— У нас не предусматривается вето.
— Ещё как предусматривается, у нас же демократия.
Рей смеётся, спрятав лицо в ладонях.
— Дразнить тебя слишком весело, пожалуйста, не отнимай у меня эту радость.
— Ладно, право дразниться пока остаётся, — соглашается она. — Скажи, Бен, как думаешь, сколько метров до бабушкиного дома?