Рей нервничает, но Бену она доверяет.
Склон намного больше, чем тот, где она тренировалась, но здесь не слишком круто, и Рей замечает кучу детей помладше её, поэтому вряд ли тут так уж страшно.
В соответствующие моменты она пытается сделать «пиццу» и «картошку фри», но ясно как день: она намного медленнее Бена.
Но он, кажется, не слишком возражает; останавливается вместе с ней, когда она теряет темп, и берёт за руку, когда она начинает заваливаться.
— Э, вам надо гонять на склоне для сосунков.
Бен и Рей поворачиваются к источнику звука.
Двое пацанов, примерно одного с ними возраста, остановились, чтобы поговорить с ними.
— Нахер пошёл, — говорит Бен.
Ответ Бена вызывает в Рей одновременно трепет и ужас.
— Какого хрена, чувак, я просто констатирую факты. Это небезопасно, она ж отстойно гоняет. А люди катаются здесь быстро.
Рей знает, что Бен собирается что-то сделать прежде, чем он вообще это делает — она это чувствует.
— Бен, давай просто… — давай просто уйдём.
Но Бен отшатывается, поднимает руки и сильно толкает говорившего мальчика.
— Какого хрена ты сказал, урод?
— В чём твоя проблема, чувак! — второй мальчик вскакивает и хватает Бена, а Рей кричит.
Проходит всего нескольких секунд, и прибегают взрослые, и разнимают ребят.
С покрасневшим лицом Бен пыхтит.
Рей знает, что они попали. Их сопровождают обратно к Хану и Лее. Ей ведь полагалось быть на своих моднявых занятиях, поэтому она понимает, что тоже получит, или, по крайней мере, Рей так думает, пока не поднимает взгляд, а Хан и Лея оба в бешенстве, и они злятся только на Бена, а о Рей как будто позабыли.
Рей чувствует себя ужасно, это она во всём виновата, она должна была отказать Бену. Она ещё не научилась кататься с большого склона, но Хан и Лея даже слушать не хотят.
Бен кричит так сильно, что начинает плакать ещё до того, как они возвращаются в коттедж.
— Завтра никаких покатушек, целый день ты проведёшь дома, — отрезает Лея, забрав у Бена лыжи и спрятав их в машине.
Рей пытается сделаться как можно мельче, когда Лея хватает Бена, тащит в дом и запирает его в спальне.
— Он сможет выйти, когда успокоится, — говорит она Рей.
— Это всё я виновата… Я пропустила занятия и хотела…
— Рей, — качая головой, начинает Хан. — Бен и сам должен всё понимать. Это не первый раз, когда у нас случались подобные проблемы. А если ты не хотела идти на занятия, то нужно было просто сказать нам. В этом нет ничего страшного.
— Ему нельзя ввязываться в драки, это опасно и неприемлемо.
С Леей Рей не спорит, но и понять не может, что хорошего в отнимании у Бена лыж и доведении его до истерики.
— Можно мне с ним поговорить? Пожалуйста?
— Нет, — тут же отвечает Лея.
— Лея, — вздыхает Хан.
У Рей и без того в глазах слёзы, но она пытается выглядеть ещё несчастнее.
— Возможно, он не захочет говорить с тобой прямо сейчас, — тихо объясняет Лея.
— Если он хочет побыть один, я не стану его донимать, — обещает Рей. Но она знает, что Бен никогда её не прогонит.
И он этого не делает.
Когда она шёпотом просит впустить её, он открывает дверь.
Он выглядит грустным; его щеки покраснели, а губы припухли.
Закрыв за собой дверь, Рей обнимает его.
— Это всё из-за меня, — шепчет она, но Бен качает головой.
— Это не так. Не стоило мне лупить того пацана, и я мог просто извиниться, но… Это всё из-за мамы, она… Она всё только хуже делает.
Рей кивает.
— Завтра я тоже не буду кататься, не хочу без тебя. Можем весь день не выходить из дома и играть в шахматы, идёт?
Бен одаривает её крошечной улыбкой.
— Идёт.
Так они и делают.
~
Через несколько дней Рей осваивается в катании на лыжах. Она может гонять за Беном по средним склонам, главное, чтобы там не было сумасшедших поворотов. Всё тело ломит; в конце каждого дня она валится с ног, и ей это нравится.
На Рождество идёт снег. Словно в кино каком-то. В тот день они решают не кататься на лыжах вовсе, вместо этого распаковывают подарки и смотрят фильмы.
Рей дарят iPod и цифровую камеру, а ещё новые шмотки и обувь, рюкзак, книги и французские духи.
А Бен получает PS3 и кучу новых игр, а также одежду, обувь и рюкзак тоже.
Хан готовит вафли с беконом, а Лея дарит каждому открытку с написанным от руки списком всего, что она в них любит, и Рей с трудом сдерживает слёзы, она невероятно счастлива!
Внезапно она задаётся вопросом, стоило ли потерять отца ради такой жизни. Теперь у неё двое родителей, и Бен прямо как брат, но только в сто раз лучше, ведь они никогда не ругаются. Кажется, за такую крошечную потерю она приобрела кучу всего.
И как только она об этом думает, её начинает мутить. Приходится улизнуть в ванную, чтобы проблеваться.
Она молится молча, уверяя Бога, что не имела в виду то, о чём подумала, и просит прощения. Она обещает Вселенной, что сделает всё, что угодно, чтобы вернуть своего папу, даже если ей придётся отказаться от этой жизни.
Она повторяет это про себя, пока сама не начинает верить. А потом, когда выходит в гостиную и замечает Бена во фланелевой пижаме, улыбающегося ей во весь рот, она продолжает повторять это снова, и снова, и снова.
========== Июнь — Сентябрь 2008 ==========
do you recall, not long ago
we would walk on the sidewalk
innocent, remember?
all we did was care for each other
but the night was warm
we were bold and young
all around the wind blows
we would only hold on to let go
Lean On — Major Lazer
2008
— Рей, поди посмотри эти буклеты, — голос Леи доносится из столовой в гостиную, где они с Беном смотрят «Классный мюзикл».
Рей смотрит на Бена, а он лишь пожимает плечами, слишком поглощённый Троем Болтоном, чтобы обращать на неё внимание.
Рей закатывает глаза. Бен всё твердил Хаксу, что ему плевать на «Классный мюзикл» и он никогда не станет его смотреть. Само собой, Рей его вынудила.
Само собой, ему понравилось.
Вздохнув, Рей встаёт со своего кресла и шагает в столовую. Здесь больше окон; поздним весенним вечером светло, и Рей приходится щуриться.
— Что за буклеты?
— Про летний лагерь.
— Лагерь? Я никогда не была в лагере.
— Знаю, — улыбается Лея.
Каждый год первую половину лета Рей проводила у Соло, а вторую — дома, в Аризоне, посещая дневные занятия, вроде живописи или лепки, но в основном просто зависая у бассейна и проводя время со своим отцом и друзьями, прежде чем вернуться в школу. Разве Бен не занимается тем же самым?
— Лагерь Бена только для мальчиков, — просматривая бумаги, говорит Лея.
У Рей уходит секунда, чтобы уловить суть.
— Нет, — отступая назад, говорит она. — Нет, пожалуйста, я… Я просто хочу остаться с Беном.
— С шести лет Бен посещает свой лагерь, и менять это никто не собирается. Они знают, как с ним справляться.
Глядя на Лею, Рей моргает. Глубоко в животе скручивается узел.
— Что происходит? — с порога спрашивает Бен.
— Мы пытаемся выбрать для Рей летний лагерь.
Лея произносит это так легко, совсем небрежно, из-за чего Рей в шоке отступает назад. Лее должно быть известно, как именно её слова повлияют на Бена, ведь она только что видела реакцию Рей на них.
— А мы не можем отправиться куда-нибудь вместе? — спрашивает Бен. — В этом году я даже не хочу возвращаться в лагерь, это же детский сад.
— Тебе двенадцать, и ты ребёнок.
— Пожалуйста, — шепчет Рей, и голос её дрожит. Если она будет вдали от Бена, от единственного, кто скрашивает её горе и боль — что-то внутри неё сломается.
Это очень, очень важно.
— Лея я… Я не смогу. Пожалуйста, не заставляйте меня уезжать от него… Я спать не могу, и я… Я скучаю по папе… Я ужасно скучаю по папе.
Рей растворяется в слезах. И это не для вида — это настоящие слёзы — но обычно Рей скрывала их, держала от Леи как можно дальше.