— Хватит! — оборачивается к ней Лея. — Сейчас речь не о тебе, Рей. А о том, что лучше для моего сына. Если тебе нужна терапия, я найду с кем тебе поговорить, но не разыгрывай на мне карту мёртвого отца только потому, что хочешь добиться желаемого.
И она оставляет Рей в одиночестве, совершенно ошеломлённую.
~
— Всего десять недель, — говорит Рей. Они оба упаковали сумки. У обоих на руках билеты на самолёт, хотя Бен собирается в учебный лагерь в Юте, а Рей отправится в лагерь Чикасо в Индиане. — Десять недель и мы снова будем вместе.
Бен не отвечает. Просто сидит на кровати и смотрит на свои руки.
Рей хочется плакать.
— Бен, всё будет в порядке… Всё будет хорошо.
Ей не нравится врать Бену, а это смахивает на ложь. Поэтому она говорит правду.
— Я буду скучать по тебе, — теперь она немножко плачет.
На этих словах Бен поднимает взгляд и глубоко вздыхает.
— Я тоже буду по тебе скучать.
Рей садится рядом с ним, берёт его за руку, кладёт голову ему на плечо.
— Десять недель, и всё станет как прежде.
— Думаешь? — спрашивает Бен, сжимая её пальцы.
— Конечно, — отвечает Рей, и почему каждое слово, слетающее с губ, кажется ложью? Она не понимает. — Конечно, так и будет…
— Дети, идём! — доносится снизу голос Хана.
Бен смотрит на Рей и, кажется, он испуган. Рей это чувствует.
— Десять недель, и я буду тебя ждать. Всё будет хорошо.
Бен медленно кивает. Ей хочется, чтобы он ей поверил, но она понимает, что этого не происходит.
Когда он встаёт, чтобы взять сумку и спуститься вниз, Рей молча следует за ним.
С ним всё будет хорошо. Всё будет в порядке.
В течение целого лета это становится её мантрой, петлёй в сознании на протяжении десяти недель, которые она проводит вдали от Бена.
Всё будет в порядке.
========== Август 2009 ==========
you were inhabited
speaking in tongues in the night
I wasn’t having it
I could tell that something wasn’t right
why don’t you come to bed
instead of stumbling into the light
Olympians — Andrew Bird
2009
У Рей нет отвращения к лагерю. На самом деле, по большей части там довольно весело.
Каждый день она плавает, и ей нравится стрелять из лука. Она учится кикбоксингу, а ещё они рисуют и занимаются поделками, а ещё много поют — как и говорил Бен, но Рей не слишком-то против этого.
Похоже на жизнь во сне, в изолированной реальности. Это не её жизнь, и всё же её. В течение целых десяти недель.
Она очень скучает по Бену, но в месте, где его никогда не было, переносить разлуку с ним не так уж трудно. Этот лагерь только для девочек, и Рей не может представить его здесь, поэтому легко не заниматься этим вовсе.
Она скучает по дому, по большим деревьям, по океану и по Бену, Бену, Бену.
И, что удивительно, всё это время она не чувствует себя такой уж несчастной.
У неё нет отвращения к лагерю.
Но когда десять недель подходят к концу и наступает время вернуться домой, ей не терпится уехать оттуда.
~
Рей известно, что она должна вернуться домой на несколько дней раньше Бена. И это — та самая часть лета, которую она страшилась больше всего: провести эти несколько одиноких дней дома без него.
Поэтому, когда они заворачивают на подъездную дорожку, и Хан со всей серьёзностью сообщает ей, что Бен дома, она по-глупости своей решает, что, возможно, ей приготовили сюрприз. И даже если тон его не выдаёт, последующее за этим молчание полностью с этим справляется.
— Что случилось?
— Пусть сам расскажет.
Она понимает, что он нарочно дожидался, пока они не приедут домой, чтобы вывалить на неё эту новость, поэтому, как только машина останавливается, Рей выскакивает наружу, напрочь забыв про свою сумку.
Через мгновение она уже внутри.
— Рей, солнышко, ты подросла! — Лея приветствует её широкой улыбкой, и Рей позволяет ей себя обнять.
— Где Бен? — спрашивает она, и Лея отстраняется, поджав губы.
— В своей комнате.
Чувствуя на себе взгляд Леи, она бросается вверх по лестнице, слишком дёрганая, чтобы оставаться спокойной — ей необходимо добраться до Бена.
Его дверь закрыта, и обычно Рей просто распахивает её, но сейчас она замирает, кусает губы и вместо этого тихонько стучит.
На минутку воцаряется тишина, а потом Рей говорит:
— Бен? Это…
Дверь распахивается прежде, чем ей удаётся закончить.
Сердце Рей спотыкается.
Бен.
— Рей, — выдыхает он, и в его голосе столько облегчения, когда он понимает, что вместо Леи на пороге стоит Рей. Схватив за руку, он тянет её в свою комнату.
— Бен, что случилось? Почему ты дома?
Он выглядит намного больше. Да, в течение года он стал выше, но теперь его целиком покрывают мышцы. Он растёт не только вверх, но и вширь. Он до сих пор худенький, немножко неуклюжий, но… в нём чувствуется сила.
— В каком таком лагере ты был? — спрашивает она, таращась на его руки.
— В адском.
У него до сих пор ломается голос, который теперь стал намного ниже. Когда это произошло? Она одинаково переполнена облегчением от того, что он, наконец, рядом с ней, и беспокойством от его гудящей энергетики.
— Расскажи, что случилось.
Бен садится на кровать; теперь он занимает больше места, чем в начале лета, и у Рей странное ощущение, с которым время скользит вокруг неё. Словно она всего лишь моргнула и оказалась здесь.
Подойдя ближе, она садится рядом с ним, точно так же, как и в день их отъезда.
— Я был в тренировочном лагере, знаешь? И продержался там около восьми недель. Мы без конца выполняли упражнения, лазали по стенам и поднимали тяжести, пока на нас орали мерзкие качки. Я к тому что… дерьмово было.
Рей поморщилась. Чем больше он говорил, тем больше она понимала, насколько сильно изменилась его речь. А она звучит иначе? Ей так не кажется.
— И потом, знаешь, я постоянно был на взводе. Свободы вообще ни капли не было, кто-то постоянно на меня кричал, называл слабаком, говорил, чтобы я стал лучше, и я просто сорвался. И всё закончилось тем, что я выбил дерьмо из какого-то пацана… Хотя он тоже меня достал.
Бен показывает ей новый шрам на подбородке.
Затянувшаяся рана глубока — Рей не понимает, как не заметила её прежде.
— О, Бен, — шепчет она и наклоняется, чтобы поцеловать красное пятнышко на беновом подбородке. Просто слегка касается губами, как делала всегда со всеми его болячками. Она даже не задумается об этом.
Пока не отстраняется и не замечает, что Бен, сдвинув брови и напряжённо вглядываясь, смотрит на неё. Она не понимает, почему вдруг чувствует себя странно. В груди сворачивается крошечный клубочек стыда.
Но потом Бен берёт её за руку, смотрит на их переплетённые пальцы, и ощущение исчезает.
— Я скучал по тебе, — говорит он. — Так сильно, что это было просто ужасно.
Он глубоко вздыхает, и она кладёт голову ему на плечо.
— А к следующему лету мы что-нибудь придумаем, — обещает Рей. Она чувствует, как Бен кивает, продолжая держать её за руку. Голова её неспешно поднимается и опускается; в тишине, они дышат в унисон.
Они просто счастливы снова быть вместе.
~
Бен изменился.
Он выглядит иначе, звучит иначе, но помимо этого что-то в нём поменялось.
Он не смотрит Лее в глаза — что было бы почти незаметно, не обращай Рей внимания на любое маломальское напряжение между ними.
Они почти не разговаривают друг с другом.
А Рей привыкла к Бену, который даёт отпор. Это тревожит.
— Лея, — начинает Рей, пережёвывая запечённого лосося. — Можно нам с Беном поплавать после ужина?
Бен смотрит на маму.
— Ты сказала, что наказание закончится, когда Рей вернётся, — напоминает он.
Вздохнув, Лея смотрит на Хана, а тот поднимает руки, как бы говоря — ты же тут главная.
— Конечно, — отвечает она.
Бен, кажется, оживляется. Они быстро доедают ужин и несутся переодеваться.