Когда я с угольно-черными ногами добираюсь до съемной квартиры, меня встречают овациями. И Леон, и Аруш дома, и было бы преуменьшением века сказать, что они рады меня видеть.
Пока я в ванной отмываю ступни в раковине, мне приходится все им рассказать. Парни садятся на бортик ванны и с интересом слушают мою историю. Я ничего не упускаю, начиная со своей двойной жизни, завершая сменой имиджа и тем вечером. Когда я дохожу до нашего с Маликом поцелуя, у обоих расширяются глаза, а услышав описание реакции моей матери, Аруш закрывает рот рукой. Я рассказываю о завтраке на следующее утро и о сообщениях, которые разослала мама.
– Так это сделала твоя мать! – потрясенно восклицает Леон. – Обалдеть! А мы думали, ты совсем умом тронулась.
Я открываю шкафчик, где храню лаки для ногтей, и выбираю десять разных флаконов. Сегодня у каждого ногтя будет свой цвет. Я так долго ходила с ногтями телесного оттенка, что не могу остановить выбор на одном лаке. Пока крашу, рассказываю об Элайдже и побеге.
– И что ты теперь собираешься делать? – спрашивает Аруш, после того как я заканчиваю.
– Жить своей жизнью, – отвечаю ему.
Впервые еду по Перли на автобусе. И не на одном. Мне приходится сделать две пересадки. Но я радуюсь, когда понимаю, что все работает безукоризненно. В последнем автобусе нетерпеливо барабаню пальцами по спинке сиденья передо мной. С каждой остановкой, которую мы проезжаем, я приближаюсь к Малику. Сердце быстро стучит в груди, а губы изгибаются в дурацкой улыбке, с которой я ничего не могу поделать. Будто на уголки моего рта больше не действует сила притяжения. Автобус едет дальше на юг.
Пожилая женщина улыбается мне.
– А у вас хорошее настроение, деточка, – произносит она.
Я киваю:
– Сегодня отличный день.
– Тут вы правы, – говорит старушка, достает из необъятной сумки леденец и сует его в рот.
На следующей остановке двери автобуса со скрипом открываются, и кажется, что он вздыхает. Я вскакиваю с сиденья и выпрыгиваю на улицу, к солнцу, которое щекочет мне нос.
Больше всего мне хочется пробежать пятьсот метров, оставшиеся до дома Малика, но я не хочу запыхаться, когда мы снова увидимся. Или вспотеть.
Наконец добравшись до его подъезда, я снова задаюсь вопросом, каково это – иметь ноги длиннее и передвигаться не так медленно, а потом перескакиваю через ступеньку к двери дома. Мне хочется танцевать, так я сейчас люблю этот мир.
Жму на кнопку звонка. Через некоторое время нажимаю еще раз. Теперь чуть дольше. Но снова никто не открывает. Черт! Его что, нет дома? Я сильно и долго давлю на маленькую черную кнопку. Но мне не везет. Это как-то неправильно. После всего, что сегодня произошло, наша встреча не может не состояться по такой банальной причине! Указательным пальцем вновь давлю на звонок. И еще раз, и еще. И еще. А потом снова и очень долго. Будто не желая в это верить. Будто громкость звонка заставит Малика оказаться дома.
42
Малик
Какого черта? Почему хренов звонок не замолкает? Я зажимаю уши ладонями, но пронзительный визг не прекращается. Рис забыл ключи? Он ведь давно должен быть в зале суда.
Я через силу слезаю с кровати, накидываю одеяло на плечи и кутаюсь в него. Потом тащусь в прихожую и нажимаю на кнопку домофона. Приоткрыв дверь квартиры, я стою за ней на случай, если это не Рис. Кто-то быстрыми шагами поднимается по лестнице. На Риса не похоже, и я злюсь, что вообще встал.
Но потом замечаю маленькую фигуру у подножия лестницы, и у меня перехватывает дыхание. Неужели я настолько расклеился, что мне уже мерещится? Она поднимает глаза, и я смотрю на нее. Затем она нерешительно поднимается на пару ступеней. Взгляд прикован ко мне. Я приоткрываю дверь еще на несколько сантиметров, чтобы лучше видеть. Этого не может быть. Зельда у своих родителей, где и должна находиться. А я медленно схожу с ума.
– Привет, – неожиданно произносит она, и я сглатываю. Это ее голос.
Она поднимается по последним ступеням и останавливается. Я мотаю головой. От удивления у меня открывается рот. В это невозможно поверить.
– Привет, – еще раз говорит она и подходит ближе, так что теперь нас разделяет всего метр.
– Ч-что ты здесь делаешь? – спрашиваю осипшим голосом. Я им практически не пользуюсь. Но надо выяснить, реально ли происходящее. Я откашливаюсь.
Зельда хмурится.
– Что ты имеешь в виду? – не понимает она. – Я здесь из-за тебя.