– Шутишь? – спрашиваю я. – По-моему, ты прекрасна такая, какая есть!
– У тебя в карточке написано, что ты должен так сказать? – осторожно уточняет она.
– Нет, я сам сообразил, представь себе. Насколько серьезно я отношусь к своим словам.
Даже в темноте видно, как у нее загорается лицо. Зельда смущенно заправляет за ухо прядь волос, выбившуюся из хвоста.
– Твоя очередь, – шепчет она.
– Что, по твоему мнению, должен чаще делать человек справа от тебя? – Ненадолго задумываюсь. – Я считаю, что тебе стоит чаще танцевать. На вечеринке у Риса ты так дико танцевала, это было потрясающе. Мне кажется, ты должна танцевать каждый день.
Перед моим внутренним взором возникает картинка: в свете гирлянд на крыше заброшенного дома Зельда танцует под всевозможные музыкальные стили. Дико, необузданно, свободно. С разметавшимися в стороны волосами и поднятыми руками. В тот момент я впервые обратил на нее внимание.
Когда я поднимаю глаза, Зельда что-то ищет в мобильнике. Потом кладет его на стол дисплеем вверх. Раздается музыка. «Babies» группы Pulp, как видно на экране. Песня начинается с гитары, ударных плюс немного синтезатора. Звучит мужской голос. Зельда встает и начинает танцевать. Ритмично прыгает вверх-вниз то на одной ноге, то на двух, туда-сюда. Сперва медленно, потом быстрее и быстрее. Она хорошо танцует, но это не сексуальный танец. Зельда не крутит похотливо бедрами, не водит руками по телу и не трясет попой. Это совершенно оригинальный танец, которого я еще никогда не видел. В желтых легинсах и черных шортах она кажется настолько самой собой, насколько возможно. Это Зельда. Когда песня ненадолго замедляется, она раскидывает руки. Выглядит так, будто она летит. После этого музыка опять ускоряется, и Зельда прыгает на одной ноге, затем на двух и снова на одной. Она кружится вокруг своей оси, взлохмачивает волосы, которые за время танца выбились из хвоста. Потом смотрит на меня и улыбается. Немного застенчиво, но красиво. Зельда не перестает танцевать, но больше не сводит с меня глаз. Хотя теперь она должна осознавать, что я ее вижу, вижу ее всю, в стиле ее танца ничего не меняется. Она двигается свободно, без самовлюбленности, без желания понравиться. То, что сейчас происходит, – только для нее. А я счастливчик, которому повезло за ней наблюдать. Она вскидывает руки в воздух, прыгает, трясет головой в такт, ее волосы развеваются.
Когда песня подходит к концу, Зельда замедляется, пока не останавливается на последнем аккорде, поклонившись в реверансе. Задыхаясь и тихо смеясь, она садится обратно на диван.
– Имеешь в виду что-то в этом духе?
– Да, именно так, – говорю я и замечаю, что у меня так же сбилось дыхание, как у нее.
Зельда тянется за картой.
– Как бы ты описал тремя словами человека напротив? – читает она, все еще не отдышавшись. Сосредоточенно рассматривая обивку дивана между нами, тихо произносит: – Я считаю, что ты красивый… beau. Замечательный… magnifique. И очаровательный… envoûtant.
– Ты знаешь французский? – удивленно спрашиваю я.
– Частные уроки, – говорит Зельда.
– Дай-ка мне нижнюю карту из стопки Риса, – прошу я, потому что, когда она упала, заметил, что на ней написано.
Зельда протягивает ее мне, и я читаю:
– Что бы ты хотел пережить с человеком справа от тебя? – Пульс у меня зашкаливает, а в животе творятся наистраннейшие вещи. Это похоже на боксерский поединок щекочущих меня бабочек, который никак не заканчивается. – Я бы хотел тебя поцеловать, Зельда.
9
Зельда
Безумие. Абсолютное безумие. И как мы оказались в такой ситуации? Только что дурачились над нарезкой овощей, а в следующий миг воздух между нами так наэлектризован, что мне кажется, будто волосы на голове вот-вот встанут дыбом. Если бы меня сейчас видели родители, у них бы случился приступ ярости. Какая потрясающая идея.
Малик смотрит на меня темными глазами, и мое сердце начинает стучать как сумасшедшее, когда мы встречаемся взглядами. В выражении его лица отражается неуверенность. И желание. Мягкое, спрашивающее разрешения. Я потрясена. Этим моментом, тем, что у меня в голове стало совершенно пусто. Совершенно тихо. Я, оглушенная, окунаюсь в очарование чистых ощущений. Тело начинает покалывать, словно меня кто-то щекочет изнутри. Ощущение рождается в груди и растет, пока не добирается до конечностей. Я бросаю взгляд на руку, которая лежит на спинке дивана, будто ожидая, что это непостижимое чувство как-то проявится.
На лице Малика появляется осторожная улыбка. Он ждет от меня реакции, внезапно понимаю я. Сколько времени прошло после того, как он сказал, что хотел бы меня поцеловать? Сколько мы сидим молча?