– Почему? – продолжает Зельда. Как она может говорить так легко? Она хорошая актриса?
Я медлю. Лучше выложить все начистоту. Рассказать неприкрытую правду сейчас в надежде, что Зельда не пошлет меня к черту. Так как я не отвечаю, она опять тыкает пальцем мне в плечо. Затем придвигается ближе, будто чтобы придать мне мужества. Мне бы хотелось обнять ее, но я не осмеливаюсь. В груди становится тесно.
– Малик? Ты не обязан рассказывать, если не хочешь. – В ее голосе слышатся нотки разочарования. Будто отказ разделить с ней мое прошлое положит конец всему. И, вероятно, так и есть.
Мысли путаются. Я хочу ей рассказать. Пусть узнает все. Но пусть потом не смотрит на меня иначе. Я хочу все так же видеть искренность в ее синих глазах. Но это невозможно. Знаю, что слишком многого прошу.
– Все так плохо? – Ее голос зазвучал чуть выше. Она встревожена, и это сложно не заметить.
– Нет, – откликаюсь я. Горло сжимается, и я откашливаюсь. – Все не так плохо. Я расскажу тебе. А потом уйду наверх.
– Это мне решать, – уверенно заявляет Зельда – ее голос крепнет – и берет меня за руку, по сравнению с ее моя ладонь кажется огромной.
– Я сидел за рулем машины во время вооруженного налета. Тогда мне было пятнадцать. – Делаю паузу, чтобы дождаться ее реакции. Но Зельда не вздрагивает, не замирает. – Никто не пострадал, – продолжаю я, потому что это хорошая новость, – но вооруженный налет все же вооруженный налет. Я сел на два года. За хорошее поведение меня освободили условно-досрочно. Я рад, что вышел на свободу. Тюрьма – это плохо. По-настоящему плохо. – Зельда поворачивает голову и смотрит на меня. Представить не могу, что она думает, поэтому продолжаю рассказывать. – Но почему-то я посчитал, что будет ужасно, если моя сестра на тринадцатилетие не получит парикмахерский набор, о котором мечтала. Я пошел в магазин и взял его. Было жутко странно. Будто мои руки сделали что-то такое, на что мозг не отдавал приказ. Полчаса спустя перед нашим домом стояла полицейская машина. Меня опять арестовали. На десять месяцев. – Я сглатываю. Когда произносишь это вслух, звучит еще глупее.
– Тебя посадили на десять месяцев за то, что ты украл парикмахерский набор? Он был из золота? – спрашивает Зельда, сжимая мою ладонь.
Ее шутка застает меня врасплох. Признаешься, что два раза отсидел в тюрьме, а Зельда отвечает шуткой. Я почти готов рассмеяться.
– Нет, но если ты из Пурли и у тебя есть судимость, это не имеет значения, – пожимаю плечами я.
– Вот дерьмо, – отвечает она. – А почему ты сел за руль той машины? Можно спросить?
– Можешь спрашивать что угодно, – говорю я, но молюсь, чтобы этот допрос скорее закончился. Мне хочется вернуться в свою комнату и заползти в постель, проклиная себя. – Я боялся, что моего кузена поймают и арестуют, если никто не поведет ту хренову машину. – У меня вырывается горький, отчаянный смех.
– Ладно, вау. – Между нами повисает тишина. Потом Зельда произносит: – Наверное, именно это и называют иронией судьбы.
– Мхм, можно и так сказать.
Я собираюсь встать, чтобы наконец оставить ее одну. Но она меня останавливает.
– Не хочешь снова на меня взглянуть? – осторожно спрашивает она.
– Думаю, пока лучше не стоит. – Я закрываю глаза, потому что не готов увидеть выражение ее лица, доказывающее, что наш флирт закончен.
– Но ты останешься? Пожалуйста.
На миг у меня замирает сердце. Она только что это сказала?
– Если ты все еще этого хочешь, – неуверенно отзываюсь я.
– Да, хочу. Пока ты не трогаешь мой фен.
Она хихикает. Хихикает! После всего, что я рассказал ей о себе. Что за фантастическое создание! Не могу не смотреть на нее. На усыпанное веснушками лицо, которое мне сейчас улыбается. Именно это я и имел в виду. Все ее лицо улыбается. Это безумие. В ее взгляде ничего не изменилось после моего признания. Та же радостная мягкость, что и прежде. Она приближает лицо к моему и прижимается к моим губам в поцелуе. Меня накрывает волна облегчения. Я ощущаю предвкушение, благодарность и желание. Как-то так. Мой мозг затуманен, но это прекрасно.
– Прости, – говорю я. – Наверняка ты представляла, что это будет чуть менее драматично.
– Не надо извиняться. – Зельда пристально смотрит мне в глаза. – Никто не пострадал. Так что не важно, что там было. Меня интересует, кто ты сейчас. И то, что я видела до сих пор, по-моему, вполне достойно. – Она несильно ударяет меня кулаком в бок.
Ей удалось. После всего у нее получилось меня рассмешить.
– Это твоя мама вполне достойная, – притворно оскорбившись, отвечаю я.
– Как раз-таки нет. Но это мы обсудим в другой раз. – Зельда прижимается ко мне и обвивает руками. Сквозь футболку ощущаю ее тепло. Мне хочется чувствовать больше, но я не настолько себе доверяю. Я точно такого не заслужил. Хотя охватившее меня облегчение тяжело описать словами.