Рассматривая картофелину за картофелиной и убеждаясь, что они почищены идеально, я пытаюсь направить мысли на что-нибудь позитивное и прекрасное. На что-нибудь, что меня радует. На то, что заставит забыть о Клемане и унижениях. На Зельду.
15
Зельда
– О-оу, – тянет Тамсин, глядя на мои накрашенные черным лаком ногти. – Что стряслось?
Мы сидим рядом на паре по литературе – еще одному предмету, которым я не горю и на который записалась только ради того, чтобы у нас с Тамсин было одно общее занятие. Я даже не смогу получить за него баллы. Курс литературы по средам, и следующие полчаса после лекции, которые мы проводим либо в кафе, либо в баре неподалеку, помогают нам не потерять друг друга во время учебной недели. Кроме того, преподаватель литературы Макперфект, которого на самом деле зовут Сэм Макферсон, – довольно симпатичный аспирант и лучший друг Тамсин. По крайней мере, был им, пока не поцеловал ее. С тех пор их отношения стали чуть холоднее. В основном потому, что он, похоже, действительно испытывал к ней чувства. Впрочем, заметно, что с каждой неделей напряжение спадает.
– Я усложняю себе жизнь, – отвечаю на ее вопрос.
В последние дни я забросила учебу и слишком много думала о сложившейся ситуации. О родителях и их ожиданиях. О моих желаниях. О Малике. Я составила два списка. На одной странице написала его имя. А на другой – все, что мешает мне быть с Маликом. Я взвешивала все и обдумывала со всех сторон.
– Это из-за Малика? – спрашивает Тамсин и достает из сумки «Дракулу» Брэма Стокера. Эту книгу мы обсуждаем уже вторую неделю.
В воскресенье вечером я рассказала ей все по телефону. Об игре, моем танце, поцелуях. О том, что мы провели вместе ночь, и о непостижимом ощущении счастья, которое этот парень у меня вызывает. А еще о невозможности быть с ним. Но к последнему она отнеслась с куда меньшим пониманием. И не зря, возможно.
– С тех пор как мы попрощались, только о нем и думаю, – говорю я. – Не представляю, что со мной творится. Без шуток, Тамсин, это самое невероятное, что со мной когда-либо случалось.
Подруга ухмыляется:
– И в чем тогда проблема?
– Ты прекрасно знаешь, в чем. Я веду параллельную жизнь. Может быть, перед Арушем и Леоном я и могу притворяться. Но перед Маликом не хочу.
В аудиторию входит Макперфект. Все мгновенно умолкают. Но Тамсин продолжает шептать:
– По-моему, ты и не должна. Это было бы нечестно.
– Но тогда мне придется закончить с этим. А у меня не хватит сил. – От одной мысли мне становится нечем дышать.
– На твоем месте я бы немного снизила давление, – тихо произносит Тамсин. – Вы же не обязаны сразу идти к алтарю. А если поймешь, что Малик – любовь всей твоей жизни, сможешь обдумать, что с этим делать.
– Тамсин, Зельда, позволите нам присоединиться к вашей беседе? – говорит Макперфект, и мы умолкаем. Остальные студентки неодобрительно смотрят на нас. Поразительно, какая высокая посещаемость на парах по литературе, хотя это не обязательная дисциплина. Хотя если учесть, что девятнадцать из двадцати слушателей женского пола, это не кажется таким удивительным. Девушки с обожанием во взглядах снова поворачиваются к Сэму. Тамсин с тихим стоном закатывает глаза. Она знает Сэма с детства.
– Позволь ему насладиться вниманием, – усмехнувшись, шепчу я.
– Похоже, Зельда хочет поделиться с нами своими мыслями о «Дракуле», – строго смотрит на меня Сэм. Я краснею.
Помню, в прошлый раз мы говорили о «Дракуле» как о готическом романе. Но мне нечего сказать по этому поводу.
– Э-э, – заикаюсь я. Не хочу опозориться перед Сэмом. У него не должно создаться впечатление, что я не интересуюсь его предметом. – На самом деле… – Не знаю, что сказать, поэтому ляпаю первое, что приходит в голову: – На самом деле речь в книге идет в первую очередь о сексе.
Позади меня прыскает от смеха какая-то студентка. Еще несколько хихикают.
– В каком смысле? – спрашивает Сэм.
– Все эти укусы в обнаженные женские шеи. Сосание.
Опять хихикающие студентки.
– В этом определенно что-то есть, – замечает Сэм и улыбается мне.
Теперь я становлюсь объектом зависти других студенток. Из-за волнистых каштановых волос, которые постоянно спадают на лоб Сэму, и сексуальных профессорских очков его обаянию трудно противостоять.
– В одном из персонажей особенно сильно проявляется эта сексуальная уверенность, – говорит он, и красавица-блондинка, сидящая передо мной, вздыхает.