30
Малик
За восемь больших шагов я оказываюсь возле двери, ведущей из холла в коридор для прислуги. Открываю ее и пересекаю коридор. К голове приливает жар, ноги дрожат. На кухне упираюсь руками в стойку. Вцепляюсь в пластину из нержавеющей стали, чтобы не потерять равновесие. Это не может быть правдой. Не должно быть. И все же знаю, что это правда. Это дом родителей Зельды. Сегодня у нее день рождения. И пусть она выглядит непохожей на себя, ведет себя иначе… нет сомнений в том, что это она. Ее взгляд! Смесь печали, тоски и – да – ужаса. Вот каким взглядом встречают тебя, когда просишь сделать четырехнедельный перерыв в отношениях, а потом заявляешься в дом ее родителей в дурацкой униформе официанта, которая состоит из черных брюк, черного жилета, белой рубашки и черной бабочки. Какое нелепое зрелище я, должно быть, из себя представляю. Не то чтобы это имело значение.
Я мог бы поклясться, что под толстым слоем макияжа, который скрывает ее веснушки, Зельда побледнела. Она покачнулась, прежде чем удержаться за перила. Схватив валяющийся на столе нож, начинаю бездумно резать петрушку, которая лежит рядом с доской. Но по-настоящему не осознаю, что делаю. Главное, чем-то занять руки. Постепенно кухня заполняется работающими людьми, но я ничего не замечаю. Слишком сосредоточен, чтобы дышать и стоять на ногах. Жасмин, Тео, Эбони, Элли и Эстер, думаю я. Жасмин, Тео, Эбони, Элли и Эстер.
Делаю глубокий вдох, но это не помогает. Увидев Зельду, я лишился энергии, а праздник даже не начался. Весь вечер буду смотреть на нее издалека. В этом наряде, который никак не вяжется с ней. Она выглядит как другой человек, но я уверен, что это та же Зельда, которую знаю. Хотя… В мои мысли закрадываются сомнения. Неужели я требовал от нее слишком многого? Неужели переоценил глубину ее чувств? Может, в конце концов она выбрала семью? Больше всего мне хочется исчезнуть отсюда, но нельзя срывать договоренность с Клеманом.
Мне почти физически больно думать о Зельде, знать, что она рядом. И все же сейчас она дальше, чем в последние несколько недель. Жасмин, Тео, Эбони, Элли и Эстер, думаю я. Будь сильным, мужик. Ради них.
– С тобой все в порядке? – спрашивает Ленни, вставая рядом со мной.
Я поднимаю глаза. Обеспокоенное выражение на его лице дает понять, что у меня не получилось скрыть волнение.
– Все хорошо, – отвечаю неубедительно. Никогда не лгал хуже.
– Выглядишь паршиво. Ты не заболел?
Качаю головой.
– Схожу подышать свежим воздухом, – произношу я.
Вот только не предполагал, что Ленни последует за мной. Пока я жадно вдыхаю прохладный воздух, в дверях служебного входа появляется его рыжая шевелюра. Да, в этом особняке есть отдельный вход для служащих, чтобы благородных господ не раздражали работники. Чтобы таким людям, как родители Зельды, не мешали такие люди, как я.
– Если я могу чем-то тебе помочь, Малик, только скажи, – предлагает Ленни. Меня трогает его настойчивость. Но он ничего не может сделать. Никто не может. Я должен пережить этот вечер, не лишившись рассудка.
– Сейчас пройдет, – говорю я. Но как? Как мне работать, когда Зельда совсем рядом? Мне нельзя рисковать будущим. Месяц закончился. Я могу позвонить ей на следующей неделе. Мы поговорим. Но меня разрывает на части мысль о том, что придется ждать дольше.
– Тебе кто-то что-то сказал? Оскорбил?
– Почему ты так решил? – спрашиваю я.
– Такие люди, как эти Редстоун-Лори… не знаю… часто ведут себя так, будто они лучше других.
До меня начинает доходить, куда он клонит.
– Имеешь в виду, что мое присутствие может мешать их идеальному миру?
Ленни смущенно опускает глаза.
– Я знаю только, что один раз сюда на замену выходила горничная-афроамериканка из «Fairmont» и рассказывала, что с ней тут довольно гадко обращались. Как с человеком второго класса.
У меня по спине проходит дрожь. Правда? Такое возможно? Зельда из семьи расистов? Вау. У меня нет слов. Мне нужно куда-нибудь присесть, но поблизости ничего не находится. Может, поэтому Зельда так и не рассказала обо мне родителям? При мысли об этом меня мутит. Вот что имели в виду мама с папой? Они были правы? И Зельда была права? Мне кажется, что голова вот-вот лопнет. Но надо взять себя в руки. Какими бы людьми они ни оказались, это ничего не меняет во мне. Как ничего не меняет и в моем намерении сделать, черт побери, все возможное для себя и своего будущего.
– Послушай, Ленни, – говорю я. – Все нормально. Меня просто кое-что удивило. Кое-кто, если выразиться точнее. – Внимательно смотрю на него. Вид у Ленни растерянный. Наверняка у него на языке крутится вопрос, но он не отваживается его задать. Плевать. Мне необходимо с кем-то поговорить. И слова выплескиваются из меня, хотя и понимаю, что нужно держать рот на замке. Я играю с огнем. – Дочь. У которой день рождения. Ну… – Замолкаю, потому что не уверен, сколько можно ему рассказать. И несмотря на ощущение, будто у меня внутри что-то ломается, говорю: – У меня с ней кое-что было.