– Привет, – произносит Зельда у меня за спиной раньше, чем я ожидал. Затем откашливается и спрашивает: – Шашлычки еще остались?
Я не верю своим ушам. Она пришла ко мне, чтобы взять еды? Она же не всерьез? Развернувшись, стараюсь избегать ее взгляда. Но удается мне это лишь на короткое время. С ее сверкающих бедер мой взгляд перемещается наверх, сначала к декольте, потом на тонкую шею и выше, к губам, лицу. В груди разгорается пламя, когда мы встречаемся взглядами. Черт, черт, черт.
Она улыбается, но меня словно парализовало. Я кладу на тарелку две шпажки с шашлычками и протягиваю ей.
– Прошу, – хрипло говорю я, мечтая, чтобы это прозвучало с большей уверенностью и безразличием.
– Я все это время хотела с тобой поговорить, – продолжает Зельда, не забирая тарелку. – Но если мои родители узнают, что мы знакомы… – Она замолкает.
Киваю.
– Все нормально. Это моя работа. – Но я должен узнать, что она хочет мне сказать!
– Я рада тебя видеть, – тихо добавляет Зельда, из-за чего мою грудь пронзает боль. Но это хорошо. Это что-то значит.
Саксофонист, который после небольшого перерыва вернулся на сцену, начинает исполнять соло и перетягивает на себя внимание гостей. Быстро взглянув на музыкантов, Зельда обращается ко мне:
– У меня мало времени. Когда именинницы долго нет, это замечают. Я хотела сказать, что, по-моему, ужасно, что мы встретились здесь. Таким образом, имею в виду. Я иначе это представляла, можешь мне поверить. – Она берет тарелку. – Мне жаль, что тебе приходится на все это смотреть.
Мне кажется, что Зельда собирается сделать движение, чтобы дотронуться до меня, но в последний момент передумывает.
– Можно мне позвонить тебе сегодня ночью, когда все закончится? – Ее синие глаза смотрят на меня. Она выглядит уязвимой. – Пожалуйста? – добавляет Зельда.
– Да, – шепчу я. – Да, конечно. – Вытираю руки о полотенце для посуды, которое лежит на столике около гриля. – С днем рождения, кстати.
– Хорошо, – негромко отвечает она. – Мне пора обратно. Спасибо за креветки. – Ее губы изгибаются в мягкой улыбке, не такой, как все, что я видел раньше. Но, по крайней мере, ямочка вернулась. И что это значит? Она отворачивается и идет назад, к гостям.
33
Зельда
Это настоящий кошмар. С каждым шагом, который отдаляет меня от Малика, становится тяжелее. Ноги устали, сердце ноет от неутоленного желания. Но мне необходимо поддерживать видимость, и я стягиваю зубами со шпажки одну креветку и вяло жую. Я мало ела, но из-за эмоционального хаоса не могу ничего проглотить. Не знаю куда себя деть. В паре метров от себя замечаю Элайджу, который стоит в одиночестве, облокотившись о высокий столик. Он, должно быть, последний человек, с которым мне хотелось бы разговаривать, но ввиду отсутствия альтернативы я встаю рядом с ним.
– Все в порядке? – спрашивает брат, когда я ставлю тарелку на столик.
– Да, а что?
– Выглядишь не очень расслабленной.
– О, вау, а ты замечательно разбираешься в людях. Твоим новым партнерам можно только позавидовать. Мои поздравления, by the way [26]. – Без понятия, почему вдруг решила сорвать раздражение на брате. Хотя после очаровательной речи отца он немного это заслужил.
– Не то чтобы я просил папу произносить речь в мою честь на твоем дне рождения, – отвечает он, и в его голосе звучит усталость. – Всего наилучшего тебе, кстати. – Не уверена, пытается ли Элайджа проявить дружелюбие, но в общем мне все равно. Я сую в рот вторую креветку, надеясь завершить наш разговор.
Оставляю тарелку на столе и отхожу на пару шагов. Но, разумеется, несколько парней сразу замечают, что я одна. Как койоты сбегаются на падаль, они устремляются ко мне с разных сторон.
– Вон там есть столик. Не хочешь ненадолго присесть? – спрашивает один, имени которого я не знаю.
– О’кей, – согласившись, позволяю троим парням проводить меня к столу.
Мне не повредит немного отдохнуть. Я всматриваюсь в лица молодых людей. Все они кажутся одинаковыми. Наверняка хоть один из них окажется приятным парнем, но я никогда не узнаю этого. Потому что он не мой приятный парень и никогда им не станет.
– Какой у тебя любимый город в Европе? – задает вопрос один из них и притворяется, что ему интересно. Но еще до того, как я успеваю ответить, говорит: – Я люблю Париж, но влюблен в Рим. Bella Italia [27]. Еда, люди, культура… – Вот это да, как оригинально.
– Скуууушно, – зевает второй. – Я вот открыл для себя Берлин. По красоте он, конечно, проигрывает, но если любишь настоящие тусовки, это лучшее место в мире. Биты, наркотики, которые превращают ночь в день.