— Не делайте так больше!
— Я постараюсь, но не обещаю. Помню про УК РФ. Помню и скорблю. Шевелись, Полина Сергеевна, — на ходу бросает Алмазов, выходя из ординаторской.
Глава 11
Мельком смотрю на часы — полвосьмого. В итоге ни поспать, ни пожрать. Для первого — поздно, для второго рано. С последним реально беда. Кроме соленых огурцов и помидоров, шоколада и молока — ни шиша. Сожри соленья, закуси молоком и обделайся здесь и сейчас — вот оно прекрасное начало дня. Нет, не стоит, надо раздобыть что-нибудь более подходящее.
Прохожу мимо безлюдного поста и целенаправленно направляюсь в сестринскую. И стоило только войти внутрь, как в нос ударил тошнотворный запах.
— Фу, вонище-то какое. Что за запашок? — прохожу вперед под испуганный Танин взгляд и сажусь рядом с ней на диван.
— Треска. Извините, Сергей Александрович, я просто села на рыбную диету. Специально завтракаю, пока никто не пришел. Я потом проветрю, — оправдывается, на минуточку, старшая медсестра, почти моя ровесница, словно мне чем-то обязана.
— Ясно. У тебя нет ничего поесть? Желательно соленого и мясного.
— У меня остались только рыба, рыбный бульон и овощи. Без соли.
— Господи, за что ты так с собой?
— Муж намекает, что я потолстела. Вот, стараюсь держаться.
— А ты скажи ему, что у него член маленький, быстро забудет о претензиях.
— Так у него он немаленький, — усмехается, нанизывая рыбу на вилку.
— Ну так и ты не толстая.
— Но тем не менее он намекает. Слушайте, а хотите сушки? Вкусные, с маком.
— Нет, Таня, я хочу есть. Желательно шаверму.
— Ммм… я тоже. Вам-то можно. Она откроется, кстати, уже через час.
— Вот именно, что только через час. Я думал, что ты меня накормишь, но увы и ах, придется час страдать.
— Мне показалось, что вы были радостным еще час назад. А сейчас что? Измайлову стало хуже?
— Нет, с ним все хорошо, если можно так сказать, исходя из его данных. Надо огурец ему, кстати, занести, пусть порадуется человек.
— Как думаете, выкарабкается?
— Понятия не имею. Парень-то неплохой, обозленный, конечно, но… Отца мне его так жалко, пи*дец прям. Ночью подходит ко мне и говорит такой: «Я вам арбуз завтра принесу, если Ванька до утра доживет». Стою, смотрю на него и впервые вообще не знаю, что сказать. Даже ни одна херь на ум не приходит. Родил наконец-то вопрос: «А почему арбуз?». А он знаешь что?
— Что?
— Потому что Ванька любит. И ведь принесет арбуз, сто процентов.
— Ну так пусть несет. Не бриллианты же.
— Не бриллианты.
— А можно личный вопрос?
— Я не дамся тебе. Ты замужем, Татьяна, я с замужними ни-ни. Не приставай и ешь свою вонючку.
— Очень смешно. Я хотела спросить, как… как там София?
— Полностью оправдывает свое имя.
— Мудреет с каждым днем?
— Спит с каждым днем все больше и больше. Соня — вот ее имя.
— А если серьезно.
— А я серьезно, Таня. Все по-старому, — зло бросаю я, фиксирую взгляд на собственных ладонях. — Делать ничего не хочет, заниматься не желает. Спальня, телевизор и кровать. Все. Иногда мне так жалко, что у ее отца куча бабла. Не окружало бы ее вокруг все это, может быть появился хоть какой-то стимул, а когда тебе подают все на блюдечке с голубой каемочкой и бегают вокруг тебя, сдувая несуществующие пылинки…, к хорошему не приведет.
— Блин, ну как так? Такая красивая девушка и вот так вот… жалко, блин.
— Ой, ну давай ты меня еще и этим добьешь.
— Все, все, простите. Больше не буду, — тараторит Таня и тянется ладонью к открытому ноутбуку. Кликает мышкой и включает какое-то видео.
Откидываю голову на спинку дивана и, совершенно не обращая внимания на посторонние звуки, закрываю глаза. Как ни странно, в глазах не мелькает Измайлов, и даже упомянутая Соня не смотрит на меня своими слезливыми глазами, а вот стервозина Полина — да, смотрит. Так и хочется провести пальцем, чтобы эта картинка исчезла, но вместо «картинка исчезла» стерильная зараза неуклюже стягивает с себя запачканный сарафан под названием «мечта педофила» и скидывает его на пол. Наклоняется, демонстрируя, едва прикрытую блузкой задницу и поднимает сарафан. «Где здесь туалет? Симба хочет писать». Усмехаюсь в голос, понимая, что это разгулялось не воображение, а тупо воспроизведение былого.
— Вы чего, Сергей Александрович?
— Анекдот вспомнил, — не открывая глаз, бурчу себе под нос, пытаясь представить… шаверму. Да вообще, что угодно. Но нет, почему-то прогнать даже сейчас образ этой заразы не получается. Открываю глаза, фиксирую взгляд на Таниной рыбе, чтобы немного абстрагироваться и снова закрываю. И снова — на тебе! Ну настоящая зараза, хоть и стерильная.