— А теперь скажи правду: для чего ты пришел? — глубокие бесцветные глаза в окружении густой сети морщинок внимательно глядели на воина, а сильная рука с сухой, шершавой ладонью, массировала содрогающееся от страсти подбрюшье юнца, другая же покоилась под его головой, чуткими пальцами перебирая куцые отростки.
— Я пришел… К тебе… — с трудом выговорил Кошмар, в исступлении оглаживая худую спину, склонившейся над ним партнерши и чувствуя, что вот-вот окончательно утонет в этом непредсказуемом омуте из стонов, взглядов и прикосновений. Да… Он не лгал. Он пришел к ней…
— Я ведь старая, — легкая улыбка растянула истончившиеся, почти прозрачные ротовые перепонки.
— Нет… — как в полусне самец покачал головой и тут же потянулся жвалами к сухой, подтянутой груди.
— Тебе просто кое-что сильно давит, — самка склонилась и заворковала ему в самое ухо. — Завтра я уже не буду для тебя так хороша…
— Нет… — он вдруг задохнулся, почувствовав, как горячее лоно, раскрывшись, накрывает его восстающее естество.
— И ты не уйдешь? — Степь плавно двинула бедрами, позволяя юнцу легко проникнуть в себя, и с нажимом провела пальцами вдоль его позвоночника, ощутив напряженный прогиб в области поясницы и надолго задержав руки в этом месте.
— Я останусь, — прошептал сын Броска.
========== Короткое счастье ==========
Кошмар открыл глаза и… Очень удивился увиденному. Ибо места этого он не помнил, и как здесь оказался, совершенно не разумел.
Вокруг была светлая и просторная комната с потолком в виде неправильной полусферы и стенами, отделанными каким-то растительным материалом в виде скрученных и переплетенных сухих стеблей. Окна имели вид вертикальных щелей неправильной формы и располагались в самом верху. Надо сказать, обстановка здесь царила весьма причудливая: повсюду тянулись канаты, к которым при помощи крючков крепилась разнообразная утварь. Очевидно, они заменяли стеллажи, которые сложно было бы разместить вдоль выгнутых стен. С потолка свисали пучки каких-то сушеных трав и куски вяленого мяса. Посреди комнаты высился стол с основанием из похожей на морское чудище разлапистой коряги, два «щупальца» которой, далеко выставляясь наружу и изгибаясь, служили скамьями.
Самец с опаской пошевелился, проведя ладонями по бокам от себя. Под ним было что-то мягкое, шерстистое и уютное. Шкуры?.. Кошмар оперся на руки и привстал, тут же убедившись в своих догадках: он действительно проснулся на широком ложе, застеленном какой-то местной пушниной. На незнакомом ложе в незнакомом доме.
Свесив ноги с постели (до пола они не достали), молодой воин огляделся. Но более детальное знакомство с комнатой ситуации не прояснило. Он находился в подобии странной хижины, куда было всего, что можно, под завязку напихано. Создавалось впечатление, что загадочный обитатель этого дома использовал помещение враз как спальню, столовую и кладовку. Ладно, хоть признаков уборной здесь же не наблюдалось…
Погрузив когти в гриву и задумчиво взлохматив ее, сын Броска напряг память. Как-то ведь он сюда попал, верно?
Внезапно откуда-то снизу послышались шаркающие шаги. Быстро отыскав взглядом источник шума, самец увидел поодаль нечто вроде открытого люка, в котором виднелись каменные ступени, уходящие вниз. И кто-то явно поднимался по этим ступеням прямо из-под земли!
Первым желанием было схватиться за оружие, коего Кошмар при себе, естественно, не обнаружил. Не обнаружил он также на себе одежды, зато характерный запах, витающий вокруг ложа, и слипшиеся участки шкур подсказали, что несколько часов назад тут активно спаривались. И, судя по приятному ощущению пустоты в подбрюшье, сын Броска сам являлся одним из участников данного процесса.
Тут из люка показались голова и плечи старой самки, при виде которых воспоминания к охотнику стали неторопливо возвращаться.
— Выспался? — участливо проворковала Степь, входя в комнату и направляясь к обескураженному самцу.
— Да… Старшая.
— Старшая? — усмехнулась самка. — А ночью ты звал меня иначе…
Кошмар втянул голову в плечи и беспомощно уставился на нее. Он все еще плохо помнил подробности.
— Так ты уходишь? — осведомилась Степь, снимая с каната-вешалки его аккуратно расправленную набедренную повязку и протягивая одеяние самцу.
— Ухожу? — переспросил Кошмар, вставая с ложа.
— Я первая спросила.
Самка поставила перед своим гостем сосуд для питья и села напротив, пододвинув к себе второй и с наслаждением втянув ароматный пар, вьющийся из носика. Кошмар осторожно последовал ее примеру, принюхавшись к запаху заваренных трав. Пахло непривычно, но достаточно приятно… Хотя, вообще-то он редко пил что-то, помимо воды и алкоголя.
— Попробуй, — предложила Степь. — Эти листья хорошо восстанавливают силы. А ты их за ночь-то прилично потратил, — тут она коварно ухмыльнулась. — Есть будешь? Правда, у меня только сушеное…
— Я схожу на охоту, — серьезно проговорил сын Броска. — Мы поедим нормально.
— Как пожелаешь, — облокотившись на стол и с любопытством разглядывая самца, проговорила старица. — От свежатинки не откажусь.
— У тебя странный дом… — заметил самец, рискнув все-таки отхлебнуть обжигающего напитка.
— Вчера у тебя вопросов не возникло, — вновь улыбнулась Степь.
— Я очень смутно все помню, — признался Кошмар.
— Не удивительно. Зачем ползунов жрал?
— А ты откуда знаешь?
— Отрыжку после них ни с чем не спутать, — самка позволила себя хрипло хохотнуть. — Да не смущайся так, с кем не бывает… Их кожа слабо ядовита. Срывает всякие тормоза после употребления. А ты и без того был на грани. Ну, мы сообща проблему быстро решили. Только ты больше их не ешь, мало ли.
Самец опустил голову в знак согласия и одновременно скрывая стыд.
— Я сделал что-то не то? — пробормотал он.
— Не то? Ну, кроме того, что несколько раз признался мне в любви, все нормально. Мне понравилось. Так, стало быть, ты и впрямь остаешься?
— А можно? — внезапно спросил Кошмар, с надеждой поглядев на пожилую любовницу.
Он остался. А какая у него была альтернатива? Дальше безуспешно добиваться Смальты? Или сношать в лесу деревья? Кроме того, он имел неосторожность пообещать… И как-то неудобно было нарушать данное в порыве страсти слово. Да, Степь была стара… Но этот факт почему-то не смущал юного воина, напротив, происходящее казалось правильным и закономерным, словно бы сын Броска всегда знал, что ему предстоит здесь оказаться и осчастливить самку, годящуюся ему чуть ли не в прабабки.
По возрасту ей действительно можно было дать лет за двести двадцать, то есть, возможно, даже старше Тучки, притом, что в постели, Степь превосходила многих молодых, умело распоряжаясь партнером и прекрасно чувствуя, как может подарить ему ответное наслаждение. Необычно выглядело и ее телосложение. Как правило, старые самки раздавались в талии, становясь поистине необъятных размеров, Степь же при высоченном росте имела почти по-девичьи стройный стан, просто иссохший, подобно почве в летний зной. Стать и манера движения выдавали в ней бывшую Наставницу или даже воительницу, но ласковый и заботливый нрав был более свойственен матери. Создавалось такое впечатление, что она долго тосковала здесь одна, и потому приблудившийся юнец сразу был принят, почти, как родной. Тем не менее, на вопросы, касающиеся ее прошлого, самка отвечала неохотно, зачастую, сводя все к фразе: «Какое это сейчас имеет значение?» В итоге, Кошмар никак не мог определиться, как же к ней следует относиться… Но, тем не менее, в своем решении остаться не разуверился.