Бомон пожал плечами.
– Я понимаю, Пол, но я же не глава концерна «Стайн-Хеннингер». Я зарабатываю себе на жизнь так же, как и вы. Шеф велел, чтобы до его дальнейших распоряжений на страницах журнала и словом не упоминали о какой-либо продукции фирмы «Черил», в том числе и о «Красотворце».
– А знает ли Хеннингер, о чем идет речь в этом репортаже?
– Не мое дело учинять допрос главе концерна, – раздраженно ответил Бомон. – Если он запрещает печатать какой-то материал, то для меня это означает, что материал не выйдет в свет. – Он ткнул пальцем в Дарка. – И для вас тоже.
– Но почему? Почему?
– Не знаю. Какие-то тайные пружины. Кто знает, может, он один из самых больших акционеров фирмы «Черил».
– Нужно, чтобы кто-нибудь объяснил ему положение, не унимался Дарк. – Я потратил на этот репортаж столько времени и знаю наверняка: это именно то, что нужно «Наблюдателю». Скажу больше: напечатать его – наш гражданский долг. Хеннингер не имеет права запрещать такой важный материал.
– Он глава концерна и ответственный директор, – спокойно ответил Бомон. – Он платит нам деньги и имеет право на все.
– Но репортаж уже почти готов, это подробное освещение злободневного общественного вопроса.
Бомон терпеливо вздохнул.
– Единственный злободневный вопрос для нас с вами, Пол, состоит в том, будем ли мы и дальше работать в «Наблюдателе». Наверное, Хеннингер имеет на то свои причины: возможно, какие-то политические соображения, или давление со стороны рекламодателей, а может, он хорошо знаком с кем-то, причастным к этому делу.
– Я сам знаю несколько таких людей, Безил. Один из них – девушка, которой мы должны заплатить по фунту за слово за ее участие в разоблачении. Я не могу оставить ее ни с чем.
– Ну, это не проблема. С ней подписан договор?
– Нет, но была устная договоренность.
– Хорошо. Не будем мелочными. Полагаю, она согласится на определенную взаимоприемлемую сумму – скажем, двести или триста фунтов. Главное сейчас то, что шеф наложил на репортаж абсолютное вето, и ни вы, ни я ничего не можем сделать.
– Разрешите мне поговорить с ним, – продолжал настаивать Дарк. – Я могу показать ему рукопись, и фотографии. Он должен изменить свое решение, когда сам ознакомится с фактами.
– Нет, – твердо ответил Бомон. – Все уже решено. Я отвечаю перед Хеннингером за «Наблюдатель» и должен исполнять его распоряжения. Репортаж о «Красотворце» не выйдет в свет. Если попробуете действовать через мою голову, Пол, вам это ничего не даст, поверьте. Дарк угрюмо кивнул.
– Вот уж не думал, что доживу до такого дня, когда «Наблюдатель» побоится разоблачить откровенный обман, неважно, задевает ли это интересы рекламы или нет, – горько произнес он.
– Дело не в трусости, и, насколько мне известно, рекламные интересы тут ни при чем. Мы никогда не снимали материал из-за того, что он может обидеть рекламодателя. У шефа есть свои причины. Вполне возможно, это услуга какому-то приятелю. Но концерном руководит он, Пол. Публикация репортажа исключена. Понятно?
– Понятно, – утомленно подтвердил Дарк. – Честно говоря, при сложившихся обстоятельствах мне бы нужно уйти с работы…
– Но вы этого не сделаете. Дарк промолчал.
– Почти все мы готовы уйти с работы, когда задеты наши принципы, – сочувственно сказал Бомон, – но в действительности никогда этого не делаем. Когда доходит до дела, оказывается, мы все склонны к компромиссам со своей совестью, начинаем цепляться за насиженное место, и в конце концов порыв угасает. Через пару недель подвернется какое-то другое дело, вы и думать забудете о «Красотворце» и только порадуетесь, что не ушли с работы.
– Вы правы, – невесело согласился Дарк. – Да здравствует свободная пресса! Боремся за истину, но только с разрешения хозяина.
– Вот именно, – улыбнулся Бомон. – Такова жизнь. Кто силен, тот и прав, помните?
Дарк не счел нужным ответить улыбкой на улыбку. Его гнев не утихал почти неделю.
Дней через десять после этого разговора Дарк получил письмо от… Пенелопы. Она виделась с известной ему особой, писала Пенелопа, и известная особа обеспокоена тем, что он не предпринимает никаких попыток связаться с ней. Опыт с «Красотворцем» окончен. Съемочный павильон ликвидирован, а оборудование операционной возвратили тем, у кого одолжили. Известная особа вот-вот должна уехать на юг Франции, но надеется до отъезда встретиться с ним. Если он может подождать ее в своей машине у отеля «Оникс-Астория» сегодня ночью, около часа, она будет очень рада, а у него будет возможность сделать последние фотоснимки. Кроме того, добавляла от себя Пенелопа, он должен помнить, что, если ему захочется немного развлечься, двери квартиры в Саут-Кенсингтоне всегда открыты для него.