В ее дыхании Дарк уловил едва заметный сладковатый запах джина. На небольшом столике у кровати стояли две пустые бутылки и графин с водой; еще одна пустая бутылка валялась на полу. В соседней комнате вдруг послышался дикий смех и звон разбитого стекла.
– Пенни, – сказала девушка, – пойди узнай, что там такое, и присмотри за ней, пожалуйста.
Пенелопа быстро вышла из комнаты.
– Моя мать, – с горечью объяснила Мэри. – Когда вы пришли, мы подумали, что лучше спрятать ее. Извините, что не предлагаю вам выпить: она забрала бутылку с собой.
Дарк ничего не ответил, только внимательно посмотрел на нее. В вечерних сумерках девушка казалась серой, измученной, уродливой. На губах ее появилась кривая ироническая улыбка.
– Я никогда не была красивой, Пол… сама по себе… – снова заговорила она. – Красота, которую они мне дали, искусственная, созданная с помощью гормонов и химических веществ. Я все равно что наркоманка. Без постоянных доз гормонов разрушаюсь… и возвращаюсь назад, к тому, чем я была, а может, и к чему-то худшему…
Из соседней комнаты опять послышался истерический смех, затем – голос Пенелопы, которая выкрикивала какие-то ругательства, и грохот перевернутого стула.
– Вы, конечно, знаете о моей матери, – сказала Мэри извиняющимся тоном. – Чтобы утихомирить ее, я должна без конца покупать джин, да и сама прикладываюсь к бутылке, чтобы не сойти с ума. Но мне просто больше некуда было деться.
– Вы всегда могли прийти ко мне, – тихо произнес Дарк, все еще не опомнившись от потрясения.
– Вы мой враг, Пол, – ответила она.
– Мэри, я вам не враг, – с пылом возразил он. – Я сделал это только потому, что были затронуты определенные принципы.
– Я знаю… Вы очень принципиальная личность. Долой человечность: принципы – вот единственное, что имеет значение! Очень благородное убеждение, но жестокое по отношению к тем, кто непосредственно причастен к нему. А если разобраться до конца, это самый настоящий эгоизм. Остановились вы хоть на мгновение, чтобы подумать обо мне – о том, как могут отразиться ваши драгоценные принципы на моей карьере, внешности?
Косые предвечерние лучи ясно выделяли впадины на ее щеках там, где кожа отслоилась и слазила лоскутами.
– Да, – признался он, – я думал о вас, но не заглядывал слишком далеко вперед. Я не думал, что доктор Рафф сбежит, и никогда не предполагал, что созданная им красота увянет так быстро. Но, как бы то ни было, должен найтись выход и без доктора Раффа. Где-то наверняка есть врач, знакомый с гормональной терапией, который все сумеет поставить на место.
На этот раз улыбка Мэри была искренней, хотя и немного робкой.
– Я не хочу этого, Пол. Я не смогла бы опять пройти через весь этот ужас. Единственное, что мне хочется, – стать самой собой, такой, как была – обычной простой Мэри Стенз. Как вы считаете, стану я когда-то сама собой?
– Конечно, – серьезно ответил Дарк. – Но ближайшие несколько недель будут очень тяжелыми. Если вы сумеете пережить это разрушение, все будет в порядке. А пока…
– Пока? – переспросила она.
В это мгновение в соседней комнате раздался страшный грохот, за которым послышались сдавленный крик и сердитые неразборчивые слова.
– Мэри, – твердо сказал Дарк, – вам больше нельзя оставаться здесь. Вам необходимы внимание и забота, чтобы за вами кто-то присматривал, тот, кто любит вас такой, какая вы есть…
– Да, – тихо отозвалась девушка, – именно это мне и нужно.
– Я хочу, чтобы вы пошли со мной и остались у меня.
Она нерешительно коснулась пальцами своего лица.
– Между нами преграда, Пол.
– Единственной преградой была ваша красота. Она отдалила вас от меня, от обычной повседневной жизни. Она подняла вас на недосягаемый пьедестал. Вы верили мне вначале – почему же не хотите поверить сейчас?
– Если бы я только была уверена, что вы в самом деле этого хотите… – вздохнула она.
– Я хочу этого, – просто ответил Дарк.
Мэри пересекла комнату и зажгла свет. Ее лицо сразу же превратилось в отвратительную маску.
– Взгляните на меня, – сказала она. – Присмотритесь ко мне повнимательней, прежде чем связывать себя словом. Для вас это может быть страшнее, чем для меня.
Он слабо улыбнулся.
– Мэри, если меня никогда не привлекала ваша красота, почему же сейчас я должен пугаться вашего…
– Уродства, – закончила она.
– Все равно я хочу, чтобы вы пошли со мной, – настаивал Дарк. – Вы можете оставаться у меня, сколько захотите.
– Спасибо, – прошептала Мэри. – Вы настоящий друг.