Через несколько дней после похорон мой второй сын Фергал решал отвести Спарки на кладбище, чтобы посмотреть, изменится ли его поведение, и поймет ли он, куда ушел Мартин. Я отвезла их, и, когда мы вышли из машины, Фергал взял пса на поводок и сказал, чтобы он шел туда, куда ему захочется. Пес потянул его прямиком к могиле Мартина, там он сел, повернувшись спиной к надгробию. Он сидел там и просто смотрел в небо. Сейчас, когда мы берем его на кладбище, он отказывается идти к могиле, как бы мы его ни уговаривали.
Теперь со Спарки гуляет мой муж, и это очень хорошо, что он с нами, — он заставляет нас выйти из дома и помогает нам справляться с утратой. Он — это все, что осталось у нас от Мартина.
Однако Мартин по-прежнему с нами и оставляет нам свидетельства своего присутствия. Перед своей смертью Мартин написал молитву св. Лурдес, которую постоянно носил с собой, и там было перечислено все то, что он намеревался сделать. В первую очередь он собирался найти деньги для Дублинского общества. И вот восемь недель спустя после его смерти Дублинское Общество предотвращения насилия по отношению к животным установило мемориальную доску в его честь, и я отправилась на торжественное открытие.
Мой муж сделал много фотографий с торжественной церемонии, которые мы отправили на проявку. Я была несколько разочарована, когда их получила, потому что на одной стороне доски была тень, и я не могла прочитать, какие слова там выгравированы. Через год мне захотелось взглянуть на фотографии, я достала две из них и отнесла в фотомагазин, чтобы они увеличили изображение доски. И вы только подумайте: кому бы из тех, кто знал моего сына, я ни показывала эту фотографию, они все утверждают, что тень на снимке — это лицо Мартина.
Тогда я решила изучить другие снимки на индекс-принте, и на одном из них оказалось какое-то белое пятно. Это очень странно, но, если вы смотрите на распечатку через увеличительное стекло, вы увидите, что белое пятно — это Сноуи, первая собака Мартина.
Несколько недель назад я собиралась уехать на выходные и намеренно сказала Мартину, что, если он соберется навестить нас, пусть сдвинет картину, чтобы мы знали, что он был здесь. Когда я вернулась, то решила протереть пыль на лампе в комнате Фергала и встала на стремянку. И тут я заметила, что фотография в тяжелой рамке, висевшая на стене, теперь торчит над дверным косяком. Я позвала Фергала и спросила, зачем он засунул ее туда, — ведь она могла упасть на голову тому, кто сюда войдет, — но он был обескуражен не меньше, чем я. Мой муж тем более ничего не мог сказать по этому поводу. Кто же перевесил фотографию, хотела бы я знать?
Иногда происходят действительно странные вещи, например, появляется лицо на фотографии или передвигается картина, и только от нас зависит, сомневаемся ли мы в истинности происходящего. Но если все эти вещи происходят и понимаются как послания от духа, зачем же сомневаться в них? Держу пари, Спарки не задумался бы и на минуту.
Во время радиошоу «Хэй Хаус» я общался с Вики Уэйд из штата Орегона, США, и она рассказала мне об их необычной домашней воспитаннице, у которой установилась очень глубокая связь с ее мужем и которая, несмотря на свой уход из жизни, по-прежнему обнаруживала свое присутствие.
Стелла была последней из тройни, родившейся у нашей козы, а мы с мужем только что вернулись из города, где покупали корм для коз, когда ее мать Эмбер произвела ее на свет. Стелла была нубийской козой, полностью черная с маленькой белой звездочкой на лбу, а на груди — пятнышко в форме ромба. Я завернула ее в полотенце и передала своему мужу Бобу, который опустился на пол и стал нежно вытирать ее, гладил и успокаивал мягким голосом. Козочка успокоилась и заснула у него на руках.
Поскольку она была одной из тройни, мы стали подкармливать ее из бутылочки, и скоро она очень сильно привязалась к Бобу. Она блеяла не так, как остальные четыре козы, и всегда, когда мой муж пропадал из ее поля зрения, начинала пронзительным голосом звать его. Когда ей было всего две недели от роду, она проскользнула под камин, чтобы поспать в тепле, а голова осталась торчать снаружи, чтобы, открыв глаза, она смогла видеть Боба. Если он выходил куда-то по делам, она тут же устремлялась за ним, а когда шел дождь, стояла на крыльце и пронзительно кричала, призывая его домой. Мне приходилось объяснять ей, что все в порядке, что он вернется, и она успокаивалась.
Мы поставили решетку поперек коридора, ведущего в спальню, чтобы спокойно спать и быть уверенными, что никто из коз не запрыгнет в кровать посреди ночи, поскольку дверь мы никогда не запирали. Стелла же наблюдала из коридора, лежа на подстилке. Когда Боб приходил в себя после частичной ампутации, мы установили в ногах у его кровати телевизор с большим экраном, и Стелла смотрела его вместе с ним, пока не засыпала. Она находилась там всю ночь и ждала, пока он не проснется утром.