Выбрать главу

На следующее утро бумага и тряпочка были снова прорваны, и наверху ясно виднелись следы мышиных лапок. В полдень того же дня я увидел, что через маленькую щель в чулане длинной цепочкой к банке с мёдом тянулись пчелы. Они роем облепили отверстие, проделанное мышами, спускались в банку, набирали мёд и с богатой ношей выбирались на волю.

Всё ясно. Отверстие проделали мыши, а пчёлы прилетели на запах. Пчёлы особо чутки к мёду и варенью, так же как и к цветочному нектару, не брезгуют и маслом. Стоит только хотя бы одной пчеле разыскать обильный взяток, она, возвратившись в улей, тут же танцует замысловатый «вербовочный танец».

Вместе с подругами пчела летит к найденному корму. И до тех пор они будут навещать это место, пока не сделают дело до конца.

Теперь мне нужно было выяснить, кому из пчеловодов принадлежат похитители.

Найдя несколько кусочков мела, я истолок их в порошок, а потом стал посыпать улетающих с добычей пчёлок. Это занятие я продолжал до тех пор, пока не заметил, что белые, меченые пчёлы вновь стали возвращаться, из улья. Теперь надо разыскать их хозяина. У Прасковьи Николаевны я спросил, где находятся ближайшие пасеки, и отправился туда, но меченых пчел не обнаружил. Зашёл и на колхозную пасеку, но знакомого пчеловода не застал. Осталось заглянуть в пчельник моего хозяина. Старику я давно обещал побывать в его хозяйстве.

Иван Ильич встретил меня ласково. Показал омшаник, медогонку и новые, ещё пахнущие смолой ульи, а потом пригласил осмотреть и пасеку. Вот этого я только и ждал. Подойдя к ульям, я стал внимательно следить за летками, куда садились пчёлы. Ага! Вот и улей, у которого сновали меченые пчёлы. К концу осмотра я нашёл ещё два таких улья.

Укрывшись от жаркого алтайского солнца в тень черемухи, мы с Иваном Ильичём начали разговор. Чтобы не задеть самолюбие пчеловода, я сказал:

- Слыхал я, что алтайский мёд самый лучший в мире…

- Да, этим мы, паря, можем похвастаться: душист и чист, как вода горной речки… Про него сибиряки говорят: наш медок - и в Москву ходок. Да что я сижу? Отведаем его прямо из сот! -Старик засуетился. Взяв со стола миску, он быстро направился к омшанику, но я его остановил:

- А можно прямо из улья?..

- Можно, - согласился хозяин и взял дымарь.

Мы подошли к облюбованному мной улью. Иван Ильич снял крышку, окурил дымом пчёл и. вынув из магазина рамку с мёдом, подал мне. Я поднял её и через соты посмотрел на солнце. Ячейки были залиты розоватой жидкостью. И я рассказал хозяину историю с пропавшим вареньем. Старик громко и весело рассмеялся.

- Это выходит: муж у жены варенье стащил. Вот здорово! Ай да пчёлы!..

Вечером, когда сгустились таёжные сумерки, мы все трое сидели в палисаднике за вечерним чаем. На столе красовалась большая ваза с вареньем. Но это варенье можно было назвать и мёдом. Пчеловод серьёзно доказывал, что это мёд, так как он его только сегодня добыл из улья. Но хозяйка настойчиво утверждала, что это варенье. А мне оставалось одно, чтобы помирить спорящих, - зачерпнуть ложкой того, что находилось в вазе, и сказать:

- Малиновое варенье на душистом алтайском меду!.. Очень полезная смесь, потому как приготовлена пчёлами на масле.

И мы все трое рассмеялись.

БУРУНДУК

Домой, на базу лесорубов, я поехал не обычной, хорошо знакомой дорогой, а свернул на верховую тропу, по которой ещё никогда не ездил. В тайге легко и заблудиться, но я не боялся этого: выручит Чалко, друг моих лесных путешествий. Среди зарослей и бурелома тайги он находил дорогу лучше меня, и я полностью доверялся лошади.

Ранний вечер. Еле заметная тропинка извивается около дремлющих старых деревьев-велика-нов. Лес засыпал, и мне не хотелось ни хрустом ветки, ни голосом нарушать пропитанную хвоей торжественную тишину.

На косогоре, в реденьком разнолесье, куда привела меня тропинка, я заметил осину с дуплом. Гляжу - туда нырнул бурундук. И сразу же его остренькая мордочка появилась в отверстии, замерла, наблюдая за мной.

Бурундук - таёжный зверёк, похожий на белку, но гораздо меньше её, Шерсть у него темно-рыжеватая, с серебристым отливом. Вдоль спинки пять темных полосок. Его ещё называют земляной белкой, потому что он живет под корнями деревьев. Там у него хранятся запасы пищи. Он умеет ловко перепрыгивать с ветки на ветку, с дерева на дерево. Бурундук пуглив, но более резв и любознателен, чем белка.

Мне захотелось поймать зверька живьём. Привязав лошадь к дереву, я крепко заткнул дупло носовым платком. Затем я достал из кармана перочинный ножик и прорезал отверстие в коре примерно с таким расчётом, чтобы попасть на дно дупла. Древесина, тронутая гнилью, быстро поддавалась ножу. Я снял фуражку и ею прикрыл вырезанное отверстие. Затем вынул платок из верхнего лаза и стал прутиком ворошить в дупле. И вот я почувствовал, что в фуражке бьётся зверёк.