Странное дело… А может, и не странное, может, так иногда и бывает.
Этот мальчик, Нильс Хольгерссон, прожил на свете уже четырнадцать лет и никогда никого не любил. Не особенно любил мать с отцом, не любил учителя, не любил одноклассников, соседских мальчишек… Впрочем, не совсем так. Не то чтобы не любил – ему было все равно. Все, что ему ни предлагали, он считал скукой и занудством. Неважно, шла ли речь о работе, о школе или о детских играх.
И тосковать ему было не о ком и не о чем.
Единственные два человека, с кем ему было весело и легко, – это Оса, которая, так же как и он, пасла гусей, и малыш Мате. Но и без этих двоих он мог бы обойтись.
– Не хочу быть человеком! – прорыдал мальчуган. – Не хочу! Я хочу лететь с вами в Лап… лап… ландию! Я так старался, чтобы вы меня взяли! Целую неделю!
– А кто тебе запрещает? Оставайся с нами, сколько захочешь, – всплеснула крыльями Акка. – Но смотри, как бы потом не пожалеть.
– Мне не о чем жалеть! Мне никогда не было так хорошо, как с вами!
– Значит, так тому и быть.
– Спасибо… – У мальчика по-прежнему текли слезы и никак не хотели остановиться.
Но теперь он плакал от счастья.
IV. Глимминге
Черные крысы и серые крысы
В юго-восточном Сконе, почти на берегу моря, стоит старинная крепость под названием Глиммингехюс, что означает «дом Глимминге». Что ж, можно и так сказать – дом. Одно-единственное здание, зато какое! Огромная, высокая крепость, которую видно за много километров на плоской сконской равнине.
Всего четыре этажа, но такие, что обычная крестьянская хижина неподалеку выглядит кукольным домиком.
Все стены, и наружные, и перегородки, такие толстые, что внутри едва остается место для чего-то еще, кроме этих стен. Лестницы узкие, помещения крошечные, за исключением двух: рыцарского зала и зала для пиров. Окон мало, и то только на верхних этажах, а на первом их и вовсе нет – вместо окон узкие, выщербленные временем бойницы. Свет через них почти не проникает.
Конечно, в старину, когда на этой земле десятилетиями шла война, в таком доме можно было укрыться от рыскающих по всей округе отрядов. Зимой, в холода, никто не снимал меховой одежды – натопить эту громадину невозможно. Но когда настали добрые и мирные времена, ни один человек не захотел остаться в этом мрачном каземате – все переехали в удобные, светлые жилища.
Люди давно покинули Глимминге. Но это не значит, что крепость пустовала. На крыше, к примеру, свили большое гнездо аисты, на чердаке поселилась пара сов-неясытей, в тайных проходах кишели летучие мыши.
В кухне жил полосатый кот, а в подвале – несколько сотен старых черных крыс.
Крысы, как известно, не пользуются большим уважением в зверином царстве, но эта старая крысиная гвардия была исключением. Черные крысы прославились своим выдающимся мужеством в боях с врагами, изобретательностью и редкостной волей к жизни. Они не теряли самообладания, даже когда их постигали страшные катастрофы.
Когда-то это было большое и влиятельное племя, но теперь дело шло к вымиранию.
Много-много лет черные крысы владели не только Сконе, но и всей Швецией. Они жили в каждом подвале, в каждом погребе, в сараях и амбарах, в продуктовых чуланах и пекарнях, в церквях и крепостях, в винокурнях и на мельницах – везде, где роду человеческому вздумалось что-то построить и хотя бы один раз пообедать. Но в нынешние времена черных крыс можно было найти только в старых заброшенных домах, и то на отшибе. Жили колониями.
И самая большая колония черных крыс была в крепости Глимминге.
Если вымирает какой-то из видов животного мира, в этом, как правило, виноваты люди. Но не в этом случае. Разумеется, люди объявили борьбу черным крысам, но лучше бы они этого не делали. Лучше было бы взять их в союзники.
Потому что на смену черным крысам пришли их дальние родственники – крысы серые.
Черные жили в стране с незапамятных времен, а серые появились сравнительно недавно. Все они – потомки нескольких нищих крысят, около двухсот лет назад укрывшихся в трюме прибывшей в Мальмё ливийской шхуны. Эти бездомные, изголодавшиеся зверьки плавали между причалами и питались отбросами, которых в каждой гавани тогда было предостаточно.