И тут из бурлящей реки вынырнула выдра с большой рыбиной в зубах. Смирре кинулся к ней, но остановился – не дай бог решит, что он собрался отнять у нее добычу.
– Странное ты существо, – сказал Смирре в пространство, вроде бы ни к кому не обращаясь. – Рыбкой пробавляешься, а кругом полно диких гусей.
Ему уже было не до дипломатии. Обычно он говорил затейливо, льстиво и убедительно, но на этот раз решил брать быка за рога.
Выдра даже не повернула головы – она, как и все выдры, часто меняла место жительства, не раз бывала на озере Вомбшён и прекрасно знала лиса.
– Знаю я тебя, Смирре. Хочешь выманить у меня форельку?
– А, это ты, Грипе, – обрадовался Смирре. Он тоже знал эту выдру. Трудно найти такого умелого пловца и ловкого охотника, как Грипе. – Спасибо, я сыт. Грызи свою форельку. Но сначала взгляни на этих недоумков там, на камнях. Только взгляни – и все. Думаю, даже тебе слабо туда добраться.
Слабо? Это выдре-то слабо? С ее плотным, совершенно непроницаемым для воды мехом? С ее лапами, больше похожими на ласты, с мощным плоским хвостом? С таким хвостом никаких весел не надо.
Грипе, ни слова не говоря, выплюнул рыбину, сжал зубы и бросился в воду.
Если бы дело было чуть попозже, не такой ранней весной, если бы уже прилетели соловьи и начали вить свои гнезда, они бы долго распевали героическую балладу о борьбе выдры Грипе со стихией. Несколько раз волны относили его от камней, где спали гуси, но он мужественно боролся с течением, раз за разом повторял свои попытки, и в конце концов ему удалось подобраться к стае. Это был эпохальный заплыв, и сомнений нет – Грипе заслужил соловьиную оду. Если бы, конечно, соловьи уже прилетели.
Смирре на берегу ерзал от нетерпения. Вот-вот, вот сейчас, вот выдра уже на камнях, совсем близко… Но вдруг Грипе издал яростный визг, попятился, поскользнулся и упал в воду. Его подхватило течение, как какого-нибудь слепого котенка. И тут же тяжело и устало захлопали крылья. Гуси снялись с камней и полетели искать другое место для ночлега.
Грипе вылез на берег и начал, ни слова ни говоря, лизать переднюю лапу.
– Я же говорил, слабо, – поддразнил его Смирре. – Плавать надо учиться.
– Плавать? Плавать я сам кого хочешь научу, – огрызнулся Грипе. – Я уже совсем к ним подобрался, а тут… какой-то коротыш подбежал и воткнул мне в лапу острую железку! Мерзавец! Я поскользнулся, и ясное дело… Поток подхватил, понес, ну тут я…
Лис сразу сообразил, что произошло. И Грипе мог не продолжать свой рассказ – если бы он оторвался от раненой лапы, заметил бы, что лис исчез. Бросился в погоню за гусями. Но все знают: нет ничего важнее, чем вовремя зализать рану.
А гусям опять предстоял ночной полет. Луна, к счастью, пока стояла высоко, и Акке не составило труда разыскать еще одно местечко – из тех, что она присматривала годами, совершая свои нелегкие перелеты с юга на север и с севера на юг. Гуси некоторое время летели, не отрываясь от черно поблескивающей реки с белыми кружевами порогов, потом сделали несколько кругов над Юпадальской усадьбой и взяли еще немного южней, туда, где расположилась знаменитая водолечебница Роннебю. Популярная водолечебница с купальнями, большими гостиницами и маленькими, изящными домиками для приезжающих «на воды» горожан.
Всем перелетным птицам известно, что в это время года в водолечебнице никого нет. И не одна стая выбирала для ночлега ее пустующие веранды и террасы.
Гуси покружились немного, нашли подходящий балкон и через несколько секунд уже крепко спали.
Но не мальчик. После бурных событий этой ночи сна не было ни в одном глазу.
Он даже не залез, как всегда, Белому под крыло.
Балкон открывался на юг, с видом на море. Здесь море встречалось с землей, и эта встреча удалась.
Дело в том, что суша и море могут встречаться по-разному. Во многих местах суша предлагает морю плоские, кочковатые равнины, на которое море сразу наносит песчаные сугробы и дюны. Словно бы земля и море настолько не любят друг друга, что при встрече нарочно стараются проявить себя с самой худшей стороны.
Или, скажем, земля встречает море каменными бастионами. А море обижается на такой прием, швыряет на эти бастионы пенные валы, ревет и неистовствует, точно собирается разрушить укрепления и взять их штурмом.
Но бывает и по-другому, как, например, здесь, в Блекинге. Земля приветливо расступилась холмами, мысками и островами. И море в ответ разделилось на фьорды и проливы; они будто обнимают друг друга. И кажется, что именно здесь, в Блекинге, море и земля встретились, к взаимному удовольствию.