И моё скудное воображение здесь же нарисовало мне захватывающую дух, и не только его, картину, как мы идём, почему-то по ирисовому полю, птички поют, солнышко светит, небо голубое-голубое, и всё так умиротворённей и благодушней делается на душе! Всё дышит спокойствием, и сердце замирает в предвкушении чего-то хорошего и теребящего воображение и душу. Вокруг мои друзья, счастливые и радостные. А вместе с ними, предугадывая их скромные желания и выполняя любые прихоти, следуют прелестные геронитки, числом не менее двух десятков. А что? На троих это не так и много! Всё зависит от времени, коим мы будем располагать. Надеюсь, свадьба будет одна на всех, а то я здесь застряну надолго, что нежелательно, по крайней мере, в первое посещение мной этого мира. Думается, что мой долг хотя бы раз в десятилетие наведываться в свой «достойный» мир. Коли чаще, то мне будет трудно себя заставить, а раз в десять лет, думаю, вполне потяну, но только из любви и чувства долга перед близкими и друзьями! Да, никуда не денешься, придётся сподобиться.
Ну вот, моим мечтаниям пришёл конец, как водится, на самом интересном месте. Похоже, разговор у Юриника с геронитами закончился, потому что круг обступивших его женщин и мужчин разомкнулся и наш друг вальяжно, вразвалочку, в сопровождении обворожительных красавиц направился в сторону пещеры, где скромно прозябали мы, недостойные. Он явно не торопился, наверное, мстил нам за смех. Несколько раз останавливался и, лучезарно улыбаясь, что-то нашёптывал то одной девушке, то другой. Те настолько были довольны, что прямо-таки светились от нежданного и негаданного счастья.
– Нет, всё же мне очень интересно, принято ли у геронитов многожёнство? – неожиданный вопрос был задан Дорокорном. – Коли принято, то, боюсь, нам придётся потратить немало усилий, чтобы вытащить Юриника из Подземного города! Уж очень тут страстные женщины, как я погляжу. Вон-вон, смотрите! Да вы только посмотрите, ишь, что вытворяют!
Да и без многожёнства его теперь за уши не оттащишь от этих прелестниц! Уж я пожалел Дорокорна, не стал описывать ему те картины, что недавно рисовались мне в воображении. А то, чего доброго, понравится, и захочется того, чего не следует, ведь нам и о деле не надо забывать, хотя одно другому, может быть, и не помешает! Коли сугубо в целях скрепления дружбы, то даже пойдёт на пользу!
Опять мои размышления прервал голос, но теперь уже Дормидорфа:
– Прими, пожалуйста, от меня добрый совет, дружище Дорокорн. Постарайся сейчас как можно меньше разговаривать, а лучше вообще помалкивай. Ибо милые и весёлые барышни, которые направляют сейчас к нам свои стопы вместе с осмеянным нами Юриником, придут в дикий и неописуемый восторг, как только услышат твой голос. Ты уж прости, что я говорю тебе это напрямую, но сдаётся мне, что коварный Юриник неспроста ведёт свою свиту к нам. А ты-то сам как думаешь?
Я сразу вспомнил свою идею по этому поводу, но всё ещё колебался: говорить, не говорить? Захочет ли он её попробовать? Нет, пока лучше помолчу, а то ещё подумает, что я издеваюсь над ним. Идея-то не совсем обычная, но оригинальная. У меня так часто бывает: хочешь как лучше, и вроде бы сначала всё идёт прекрасно и все довольны. А потом вдруг всё, как по мановению волшебной палочки, переворачивается с ног на голову! Хотя ничего плохого, казалось бы, я и не сделал, одно только хорошее, но даже хорошее некоторые умельцы самым чудным и непостижимым образом так вывернут, что хоть стой, хоть падай! Уж лучше бы действительно сидел, да не рыпался, а то благодеятельная инициатива всегда боком выходит, получается себе дороже! Столько раз искренне сожалел, что ввязался, но всё равно продолжаю постоянно наступать на одни и те же грабли. Впрочем, в последнее время прогресс на лицо, хоть периодически и наступаю, но уже реже. И, может быть, когда-нибудь наступит, наконец, такое время, когда вообще перестану наступать. Только для этого мне необходимо и вовсе перестать кому-либо помогать, а этого мне делать совсем не хочется.
Как раз в тот момент я совершенно чётко осознал то, что знал уже давно, но одно дело знать, а совсем другое осознать, прочувствовать и принять, как своё собственное и родное. А осознал я и окончательно решил для себя вот что: буду совершать добрые поступки, но, по возможности, не буду себя заставлять этого делать, а ещё никогда не стану ожидать ответной благодарности и признательности. Буду помогать только, если это в моих силах, и я сам хочу этого больше, чем опасаюсь возможных последствий своего поступка. И тогда всё сразу встало на свои места, сделалось легко и спокойно.