И сидят, перебирая испачканными чернилами пальцами бусины четок, по всей Сирии у министерств, ведомств, контор скромно одетые, сутуловатые люди в очках. Па раскладных столиках перед ними — нехитрый канцелярский набор: стопка писчей бумаги, дырокол, папки-скоросшиватели. Клиенты обычно не сразу подходят к первому свободному писцу, а долго ходят поодаль, приглядываются, кому лучше доверить свои заботы. Моя проблема — получение сирийских водительских прав. В Сирии международные правила движения не действуют, но, предъявив советское водительское удостоверение, можно избежать малорадостного экзамена в дорожной полиции. Однако для этого необходимо все правильно оформить. Писец сочувственно выслушивает мою просьбу, качает головой: мол, непростая задача, непростая. Задумывается, наморщив лоб. И вдруг — о радость! — чело его светлеет, задача решена. Он делает взмах руками, сразу становясь похожим на берущего аккорд пианиста, и на лист справа налево ложатся первые строки прошения: «Высокочтимый господин такой-то, сын такого-то, да пребудут в Вашем доме мир и благополучие…» Через полчаса, рассчитавшись с писцом, я становлюсь владельцем целой папки бумаг, должным образом составленных, подшитых, скрепленных марками госпошлины: все это должно убедить местную ГАИ в моей водительской состоятельности. Правда, заказ выполнен не от руки, а напечатан, но таковы уж веяния времени, виртуозов пера превратившие в виртуозов пишущей машинки.
Тем не менее искусство предков-каллиграфов не забыто. Если клиенту требуется не официальное письмо, а послание сугубо интимное: допустим, нужно открыться возлюбленной, но рука его не в силах передать страдания раненого сердца, — что ж, тогда писец, решительно переместив машинку прямо на землю, освободит стол, достанет лист самой лучшей бумаги, белой, как сахарная пудра, и пером создаст шедевр арабской любовной лирики.
В успехе послания нет нужды сомневаться — писец подберет именно те слова, что необходимы. Кому, как не представителю тридцатипятивековой профессии, призванной в буквы обращать смятение души человеческой, знать все ее струны?
Всему миру известно прославленное венецианское стекло. Однако мало кто знает, что до того, как освоить технологию обработки стекла, Венеция долгое время стеклянные изделия вывозила из Сирии. И только в позднее средневековье, когда разоренные ордой Тимура сирийские ремесла уступили рынок, в Европе стали осваивать нюансы и тонкости стеклодувного искусства, сырье, впрочем, предпочитая ввозить из той же Сирии, где, по распространенному в тот период мнению, хранились магические секреты его изготовления. Вот, например, характерный комментарий итальянца Джерома Дандини, в 1698 году совершившего путешествие в Ливанские горы: «…и тут я заметил 50 или 60 верблюдов, которых вели арабы — народ темнокожий и свирепый. Верблюды эти везли золу, которая готовится путем сжигания некой травы, произрастающей в тех местах. Золу ссыпают в большом количестве в специальные ямы, где ее уплотняют, а после сырье партиями отправляют в Венецию и многие другие страны Европы, которые изготовляют из него тончайшие стекла»[39].
В некоторых мечетях стран Ближнего Востока до сих пор сохранились люстры со стеклом начала исламского периода. В Национальном музее в Каире стоит бутыль — древнейший в мире образец эмали по стеклу, — на которой эмалью начертано «ан-Насыр Салах ад-Дин» — имя прославленного мусульманского султана и полководца XII века.
Национальный музей в Дамаске располагает уникальной коллекцией старинного сирийского стекла. Там и разноцветные стеклянные гирьки, точность которых удостоверяют печати многих поколений халифов — от омейядского Абдель Малика бин Марвана (VII век) до фатимидского Фаеза Биназра-Илля (XII век). Рядом с ними стоят флаконы для благовоний и притираний, сделанные словно не из стекла, а из мутной слюды. В Алеппском зале музея выставлены браслеты из стекла, кувшины и вазы, стекло которых отливает металлическим перламутровым блеском, — эти изделия, украшенные бирюзой, вставленной прямо в стеклянную массу, датируются XI–XIII веками. В витринах с экспонатами, найденными при раскопках дворца XI века в городе Ракка на северо-востоке Сирии, можно видеть нарядные стеклянные кубки в форме современных фужеров на длинной тонкой ножке, приземистых, расширяющихся в верхней части стаканчиков и даже цилиндрических чашек, удивительно напоминающих наши чайные. Многие из них разукрашены цветными орнаментами, а на одном кубке, дабы не было сомнений в его назначении, красивыми арабскими буквами выписано: «Выпей и возрадуйся».