Ханни подбежала к маме, обхватила её за талию, крепко прижалась к ней и тихо произнесла: «Но выпустить их, как утверждает папа, мы не можем. Отдавать зверьков в зоопарк, в приют или ещё в какую-нибудь благотворительную контору нельзя – это если не подло, то уж точно не гуманно. Поэтому их необходимо… оставить у нас». На мгновение задумавшись, она повернулась к отцу и продолжила: «Помнишь, папочка ты объяснял мне, что такое жизненный парадокс? Я только что окончательно разобралась в этом вопросе. Вот он, пресловутый парадокс, – чтобы спасти жизни этих сурикатов, необходимо лишить их свободы. Если это так, то пусть они остаются вне свободы у нас, под нашей опекой. Здесь им будет куда как лучше, чем где-либо».
Отец подхватил на руки дочку, обнял её и ответил: «Ты права, душа моя, это и есть пример парадокса. Я очень горжусь тобой, милая моя бусечка, но ты же понимаешь, что опека и воспитание этих созданий – это труд, ответственность, и… снова труд. Причём труд совсем не творческий. Пожалуй, наоборот, – труд рутинный, с однообразными ежедневными повторами, где ошибки могут заканчиваться следами укусов и шрамами. Готова ли ты к этому, мой великий гуманист?».
– Да! Я прекрасно осознаю, что они не игрушки, они – живые, а поэтому никаких игр, всё будет по серьёзному. Помогите мне только немножко поначалу.
Папа поднял правую руку, и с трудом сдерживая смех, торжественным басом произнёс: «Я согласен. Голосую за то, чтобы оставить сурикатов в нашем доме!».
– Я так же голосую – «за»! – радостно вскрикнула Ханни и, спрыгнув на пол, также подняла вверх правую руку.
Отец с дочерью с надеждой посмотрели на маму и замерли в ожидании её решения, которое было, как понятно всем нам, решающим. Мама после некоторой паузы размышления глубоко вздохнула, после чего подняла левую руку и мягко произнесла: «Я – за милосердие». Но тут же строго добавила: «Но правила и порядок в доме никто не отменяет. Более того, предупреждаю вас заранее – контроль дисциплины с сегодняшнего дня усиливается! Уговор?».
– Ура! Уговор! – быстро на ходу согласилась Ханни, подбегая к сурикатам.
Зверьки к этому моменту более-менее освоились на открытом пространстве холла и уже сидели рядком, с интересом наблюдая за развернувшейся семейной дискуссией. Понятное дело, что их интересы напрямую совпадали с желанием девочки, и сурикаты молча с надеждой «болели» за неё. Рассматривая внимательно сурикатов, Ханни после могла поклясться, что в тот самый момент полосатый сурикат подмигнул ей в ответ левым глазом, а пятнистый сурикат вежливо улыбнулся, и она была уверена, что ей это точно не показалось.
– Мальчики или девочки? – спросила Ханни, не оборачиваясь к отцу.
– Мальчики, – ответил тот.
– Ну, что ж, джентльмены, – обратилась Ханни к сурикатам с явно выраженными нотками педагогического поучения в голосе, – Прошу следовать за мной. Я проведу для вас экскурсию по нашему… и уже вашему дому, а также расскажу о правилах поведения, принятых здесь. После сказанного, не оборачиваясь на них, она вышла из холла. Сурикаты неожиданно подскочили и резво засеменили за девочкой, будто бы прекрасно поняв сказанное ею.
– Спасибо, одуванчик, что поддержала меня, – ласково сказал папа обнимая жену, после того как они остались в холле наедине.
Мама положило голову ему на грудь и, зажмурив глаза, с улыбкой заговорила: «Когда Ханни выскочила из-за колонны, и заговорила этим страшным тоном моей мамули, я действительно поначалу растерялась. У меня было стойкое ощущение, что из-за колонны вышла баронесса Марго. Человечество второй такой «статс-дамы» не выдержит и нас с тобою за это не простит».
– Возможно, нас с тобою будут помнить только-то потому, что мы родили такую прекрасную девочку. Хотя если откровенно, когда она скомандовала сурикатам идти за ней, я чуть сам вприпрыжку не поскакал вместе с ними. Да, генетика знает свое дело, многое нашей дочери передалось от бабули. Спасите наши души! – весело ответил папа, и родители звонко рассмеялись, после чего затихли в долгом нежном поцелуе…
Благо описанные события происходили в летний период, когда Ханни, будучи на каникулах, отдыхала от учебы в гимназии. Кроме времени, отданного на дополнительные занятия музыкой, всё остальное своё свободное время она направляла на уход за своими подопечными, их обустройству и адаптации к жизни в новых условиях. Одновременно с практикой она параллельно засела за изучение теоритической базы имеющихся знаний о сурикатах. Кропотливо прочитав учебники и популярную литературу на заданную тему, Ханни перешла к штудированию научных монографий и профессиональных исследований. Этот период изучения сопровождался постоянными вопросами к родителям, естественно большая часть которых, доставалась папе. Причем скорость задаваемых вопросов, иногда достигала пяти в минуту. Порою, прибегая к отцу за ответом на очередной вопрос, она внимательного его выслушивала, и убегала в свою комнату, но, не добежав до неё, возвращалась с новым вопросом,… и так могло повторяться не один раз. В результате интенсивного, не по-детски усидчивого обучения, Ханни за короткое время стала обладательницей фактически всех знаний, известных на тот момент людям о сурикатах. Любуясь и гордясь делами своей столь увлечённой дочери, папа, как-то раз за домашним ужином, присвоил Ханни звание эксперта, а после рекомендовал своим коллегам и друзьям обращаться к ней за советами по вопросам организации воспитания, питания и домашнего ухода за пустынными хищниками семейства мангустовых….