Вот уж действительно:
Пока ты жив — Извлечь стремятся пользу из тебя, Но лишь умрешь — И тотчас о тебе забудут все.— Разве ты не слышишь о чем говорят люди? — не оставлял незнакомец в покое Сун Дуня. — Монах уже умер, душа его покинула тело, а *глаза остались открытыми в ожидании, что ты его похоронишь.
Сун Дунь ничего на это не ответил и снова стал все обдумывать: «Допустим, что я договорюсь насчет этого гроба и пойду к Фэнцяо. Но что я буду делать, если Лю Юцая не окажется в джонке? Не стану же я, как дурак, ждать его прихода. Кроме того, часто говорят „цена не выбирает себе хозяина“: если кто-нибудь даст за этот гроб большую цену, хозяин, конечно, его продаст, и я окажусь лгуном перед тем монахом».
— Хорошо, — сказал Сун Дунь, — и вытащил деньги. При нем был всего лишь один слиток, который он тут же в смущении бросил на весы. Слиток этот был настоящим *юаньбао. На вид такие слитки как будто мало чего стоят, но когда их взвесишь, они оказываются очень ценными. Слиток Сун Дуня потянул больше семи цяней. Вручив деньги лавочнику, Сун Дунь снял с себя новый белый шелковый халат.
— Этот халат стоит больше лана, — сказал Сун Дунь продавцу. — Если вам не покажется оскорбительным, присчитайте к деньгам еще и стоимость халата; если я его не выкуплю, пусть эти деньги пойдут в счет моего долга.
— Простите, что я осмеливаюсь у вас все это принять и не удивляйтесь моей осторожности, — сказал хозяин, пряча деньги и платье.
Сун Дунь *вытащил из волос серебряную шпильку, весившую около одного цяня, и вручил ее продавцу:
— Не откажитесь затруднить себя обменом этой шпильки на деньги, а деньги употребить на различные расходы, связанные с похоронами.
— Редко встретишь такого гуманного чужеземца! — в один голос воскликнули свидетели этой сцены. — Самое главное он взял на себя. Теперь нам, местным жителям, остается только собрать немного денег и позаботиться о разных мелочах.
Все разошлись собирать деньги, а Сун Дунь пошел к тростниковой хижине взглянуть на монаха. Люди не солгали — монах действительно умер.
Из глаз Сун Дуня полились слезы. Почему, он сам не мог объяснить, но ему было так невыносимо тяжело, как будто умер кто-либо из его близких родственников. Не будучи в состоянии глядеть на мертвеца, Сун Дунь, сдерживая слезы, направился к воротам Лоумэнь. Рейсовая лодка уже отошла, и ему пришлось нанять маленькую лодочку, на которой он в тот же день добрался до дома.
Когда госпожа Лу увидела печальное лицо мужа, вернувшегося среди ночи без халата, она решила, что Сун Дунь попал в какую-нибудь переделку, и тут же стала его расспрашивать, что произошло.
— Долго рассказывать, — сказал Сун Дунь и направился прямо к домашнему алтарю, повесил свои мешочки и стал отбивать поклоны перед изображением Будды.
Затем он пошел в спальню, уселся, выпил чай и только после этого подробно рассказал жене всю историю с монахом.
— В этом нет ничего странного. Именно так ты и должен был поступить, — сказала ему жена.
Увидев, как умно рассуждает жена, Сун Дунь перестал грустить.
В эту ночь муж и жена спали до *пятой стражи. Во сне Сун Дунь увидел умершего монаха, который, войдя к нему в дом, поклонился в знак благодарности и сказал:
— Согласно небесному предопределению мой благодетель не должен был иметь детей и сроку его жизни должен был в этом году наступить конец. Верховный владыка за вашу душевную доброту жалует вам еще шесть лет жизни. Старый монах тоже желает принять участие в вашей судьбе и одарить вас сыном, чтобы отблагодарить за милость, которую вы мне оказали.
Госпоже Лу в ту же ночь приснилось, будто бы в комнату вошел достойнейший ученик Будды в виде божка с золотым телом. Во сне она начала кричать и… проснулась. Ее крик разбудил и Сун Дуня. Муж и жена рассказали друг другу о своих сновидениях и, не зная верить в них или нет, только без конца вздыхали да охали.
Действительно:
Посадишь тыкву — тыкву и получишь, Горох посеешь — соберешь горох ты. Людей толкая на поступок добрый, Добро твори — и им тебе отплатят.С этого времени госпожа Лу зачала. Она родила сына, которому в честь золотого божка, явившегося во сне его матери, дали *уменьшительное имя Золотой отрок; в списках же ребенок значился как *Сун Цзинь. Незачем говорить здесь о том, как рады были муж и жена рождению сына.
В это же время в семье Лю Юцая родилась дочь, которую назвали Ичунь. Когда дети подросли, кругом стали поговаривать о том, что неплохо было бы этим семьям породниться. Лю Юцай в душе очень хотел этого. Его друг, напротив, не желал иметь своей невесткой дочь простого лодочника, но никому об этом не говорил.