— Что же ты думаешь, что мне жалко тебе их показать, — сказала улыбаясь госпожа Хуа. — Ладно, позовите еще четырех служанок с моей половины. Пусть он посмотрит и на них. Сделаем так, как он хочет.
Четыре служанки, о которых шла речь, были Чуньмэй, Сяцин, Цюсян, Дуншуй. Одна из них заведовала головными украшениями, румянами и белилами; в ведении другой находилось приготовление ароматов и чая; Цюсян отвечала за платья всех четырех времен года; на обязанности четвертой лежало приготовление вина и различных блюд из фруктов.
Поспешив на зов госпожи, служанки не успели переодеться и пришли каждая в чем была. На Цюсян было прежнее синее платье.
Мамка ввела служанок в зал, и они сразу стали за спиной своей хозяйки. Свечи, зажженные в зале, горели так ярко, что было светло, как днем.
Тан Инь продолжал стоять, не раскрывая рта, хотя сразу же приметил среди вошедших служанок ту, которая покорила его своей красотой.
— Ну, кого же ты выбрал? — спросила Тан Иня подошедшая к нему мамка. Хотя Тан Инь отлично знал имя своей избранницы, он не посмел назвать его и, указав на нее пальцем, сказал:
— Если вы дадите мне в жены вот ту, в синем платье, я буду вполне удовлетворен.
Госпожа Хуа оглянулась на Цюсян и улыбнулась. Затем она попросила управляющего покинуть зал.
Тан Инь вернулся в лавку встревоженным и довольным. Он был доволен тем, что все ему так хорошо удалось, но боялся, как бы дело не сорвалось. И вдруг он случайно бросил взгляд на луну, яркое сияние которой освещало все вокруг, как днем. Шагая одиноко взад и вперед по комнате, он *распевал стихи. Вот они:
На следующий день госпожа Хуа рассказала мужу обо всем, что произошло накануне. Для Тан Иня была специально приготовлена брачная комната, в ней была поставлена постель с пологом, различная мебель и утварь, причем ничто не было упущено. Тан Иню было дано в услужение несколько человек и было объявлено, что он назначается на должность главного управляющего. Комната его была полна различных подарков и роскошно убрана.
Выбрав *благоприятный для свадьбы день, господин Хуа с супругой взяли на себя обязанность распорядителей свадебным пиршеством. Тан Инь и Цюсян вошли в парадный зал и поклонились друг другу. Под звуки барабана вошли они в свою новую комнату, *«соединили чаши» и стали мужем и женой.
Нечего здесь и говорить о том, как они были счастливы.
Ночью Цюсян сказала своему мужу:
— Ваше лицо мне очень знакомо. Где же мы с вами прежде встречались?
— Подумай сама, — ответил Тан Инь.
Через несколько дней Цюсян спросила мужа:
— Не вы ли были тем человеком, который смотрел на меня с прогулочной джонки в Чанмэни?
— Я, — с улыбкой ответил Тан Инь.
— Если это так, то вы ведь не простолюдин, зачем же вам надо было работать здесь слугой?
— Я не мог забыть улыбки, которой ты одарила меня, проезжая мимо на джонке. Поэтому мне и пришлось так поступить, чтобы снова тебя встретить.
— В первый раз я увидела вас в окружении молодых ученых, которые протягивали вам свои веера и спорили между собой: каждый желал, чтобы вы написали или нарисовали ему что-нибудь. А вы, не обращая на них никакого внимания, отошли в сторону, облокотились на окно и стали пить вино так, будто рядом никого и не было. Тогда-то я и поняла, что вы не из простых людей, и улыбнулась вам.
— Если ты могла в простом человеке разгадать знаменитого ученого, — ответил ей Тан Инь, — то тебя, поистине, можно сравнить с *Хунфу и *Люйчжу.
— Затем, — продолжала Цюсян, — я как будто еще раз видела вас на улице Наньмэн.
— Да, острые у тебя глаза, — с улыбкой ответил Тан Инь. — Действительно, это так и было, ты права.
— Если вы не принадлежите к числу простолюдинов, — обратилась Цюсян к мужу, — то кто вы такой на самом деле? Могу ли я узнать вашу настоящую фамилию и имя?
— Я — Тан Инь из Сучжоу. Самой судьбою нам предназначено было встретиться друг с другом. Теперь, когда мы стали с тобой мужем и женой и когда я тебе все объяснил, ты понимаешь, что нам здесь больше оставаться не следует. Я хотел бы прожить с тобой всю свою жизнь. Согласна ли ты уехать отсюда вместе со мной?
— Если вы, знатный и ученый человек, ничего не пожалели и согласились снизойти до меня, простой служанки, как осмелюсь я поступить против вашей воли и не последовать за вами?
На следующий день Тан Инь взял книгу расходов по лавке и тщательно подвел все итоги, затем составил опись на платья и головные уборы, которые получал от хозяина, включив сюда также и постель с пологом и все те вещи, которые ему были даны при женитьбе. Другую опись он составил на все подарки, которые ему были преподнесены в этом доме. Ни одной ниточки не унес с собой поэт из дома ученого.
Все три бумаги Тан Инь сложил в книжный шкафчик, ключ от которого оставил в замке. Затем он написал на стене следующие стихи:
В эту же ночь Тан Инь нанял маленькую лодку, которая должна была подъехать к дому Хуа. До рассвета, пока в доме все еще спали, Тан Инь запер свою комнату, вместе с Цюсян сел в лодку и отправился в Сучжоу.
Утром прислуга нашла комнату Тан Иня запертой на замок и тотчас побежала доложить об этом господину Хуа. Когда по приказу Хуа комната была открыта, хозяин убедился, что кровать с пологом и другие вещи — все стояло на своих местах. В книжном шкафчике он нашел три счета, составленных с предельной точностью.
Ученый задумался: он не мог понять, что бы все это могло означать. Подняв случайно голову, он увидел стихотворение, написанное на стене. Прочтя стихи, господин Хуа понял, что слуга его в действительности был не Кан Сюанем, как отрекомендовал себя вначале, но никак не мог понять, что, в таком случае, заставило этого человека так долго пробыть в его доме. В его честности хозяин не мог сомневаться, так как у него не пропало ни одного гроша. Кроме того, он не мог понять, как могла согласиться Цюсян убежать вместе с этим человеком, не знал он также, где находятся теперь беглецы.
«В том, что пропала служанка, — думал про себя господин Хуа, — беда не велика, но все же надо бы разобраться в этом».
Поразмыслив, хозяин велел своим слугам позвать людей из областного управления, изложил им обстоятельства дела, дал денег и поручил разыскать беглецов. Те разыскивали их повсюду, но беглецов и след простыл.
Прошло больше года, и господин Хуа почти забыл об этом происшествии. Однажды Хуа случайно оказался в Сучжоу, куда он поехал навестить своего друга. Когда он проходил мимо ворот Чанмэнь, слуга, сопровождавший его, обратил внимание на какого-то ученого, сидевшего в книжном магазине и рассматривавшего книги. Лицом и всем своим обликом ученый очень походил на Хуааня. На левой руке этого человека слуга заметил шестой палец. Слуга поспешил доложить об этом своему хозяину. Тот, не поверив, снова послал слугу в книжный магазин, поручив ему внимательно присмотреться к этому человеку и узнать его фамилию и имя.