Он перезвонил. Коротко сказал «да», и Катька заволновалась. Гуляли в парке, на другой стороне города — на всякий случай Катька выбрала место подальше от бабули. Ваня, как выяснилось, жил в Катькином районе, а значит, тоже добирался на свидание полтора часа. И ничего не спросил!
— Слушай, Ваня, — она воодушевилась, — я тебе нравлюсь хоть немного?
— А если много? — Ваня задумчиво потер щеку. Между длинных пальцев проступал синяк от гитарного грифа.
Катька отодвинула пальцы и поцеловала синяк.
Никогда, ни разу за прошедший месяц Ваня не напрашивался к ней в гости и не приглашал к себе, хотя и жил один в доставшейся от деда квартире. Катька сходила с ума от любви и подозрений.
— Может, к тебе? — однажды не выдержала она, нарочно загулявшись недалеко от его дома и «замерзнув».
— Э-э… ну… можно попробовать, — осторожно согласился он.
В квартире у Вани было чисто. Правда, он метнулся в комнату и что-то поправил на кровати. Катька засмущалась. «Вот же напросилась внезапно, дурочка». Она подошла, обхватила его за плечи и хотела поцеловать, но он отстранился, посерьезнел.
— Кать. Давай сначала… — Брови просительно сдвинулись, в глазах — отчаяние. — …помолимся.
У Катьки отвисла челюсть, и тут же раздался звонок в дверь. Ваня сглотнул, как пойманный с поличным вор, зачем-то сунул Катьке ее кофту и вышел в коридор. Катька заметила, что руки у него трясутся.
Да что это такое?! Она быстро осматривала комнату в поисках следов женского пребывания.
Скользнула взглядом по трюмо, перевернула одну подушку, вторую… Не может быть! Между матрасом и спинкой выступало что-то розовое. Беззвучно застонав, Катька двумя пальцами подцепила торчащие махрышки и вытянула из щели… чирлидерский помпон.
— Ба… — Катька задохнулась. — Не смей, слышишь?! НЕ СМЕЙ!
Хлопнула входная дверь.
— Катюша? — Ваня показался в проеме. Катька едва успела вернуть подушку на место и разглаживала ее вспотевшими ладонями.
— Катюша, — Ваня глупо улыбался, как будто его держали на мушке и внезапно передумали убивать, — это соседка.
— Не бабушка? — Катька отупело моргнула.
— Почему не бабушка? — Он рассмеялся. — Как раз очень даже бабушка. Взяла надо мной шефство, пирожками подкармливает. Я таких вообще раньше не ел — тесто тоненькое, начинки мно-о-го… Пойдем, я чайник поставил.
Катька с любопытством отправилась на кухню, пожалев, что ни разу не испекла Ване пирогов. За последнее время, отвлекая бабушку, она чего только не освоила: и расстегаи с рыбой, и осетинские с мясом. Бабушка! Катька обернулась и погрозила подушке кулаком.
Ваня достал из микроволновки блюдо с пирожками: — Маленькие — с повидлом, большие — с капустой. Ты чего? Не любишь?
Катька уставилась на пироги. Сначала на те, что с капустой. Потом на маленькие — и она даже знала, с каким повидлом. На свои собственные пироги. Испеченные как раз утром по бабушкиному рецепту. Уложенные частично на эту самую тарелку с золотым ободком — для Сазоновны.
Катька машинально обвела глазами кухню, сама не понимая, чего хочет найти, и вдруг замерла. Теперь она знала, почему Ваня сразу показался ей знакомым, — действительно, одни черты. Он обернулся, тоже посмотрел на портрет в углу:
— Это дедушка. Он классный… — взгляд зацепился за траурную ленточку, — …был.
В спальне зашлись старческим кашлем. Ваня грохотнул табуреткой, что есть силы закашлялся сам, вскочил:
— Я сейчас… это… магнитофон… подожди!
— Вань. — Катька успела схватить его за руку. — Не надо. Я знаю. Это дед Василий… не до конца умер. У них заговор.
Она привела оторопевшего Ваню в комнату, достала из-под подушки помпон:
— Вот! Давай начистоту. Это — моя бабушка. В смысле, не пипидастр, а…
Ванино лицо полыхнуло румянцем. Катька присмотрелась:
— О… — звук пошел с трудом. — О… на и у тебя… танцевала?! — Катька закрыла лицо ладонями. — Боже, ты поэтому молиться хотел?
Ваня сползал по стенке, задыхаясь от смеха:
— А носки-то… — выдавил он. — Носки помнишь?
— И все-таки обидно, — отсмеявшись, сказала Катька. — Ты лопал мои пироги и понятия не имел, чьи они. И шифрование наше дурацкое! Я думала, ты меня бросишь из-за этой всей паранойи.
— А я был уверен, что в твоей квартире из-за меня такой сыр-бор. Я тогда уже крепко осторожничал, организовал конспиративное свидание. После гитары думал, все, пропадай молодость.
— А Сазоновна, — вспомнила Катька, — она тоже… того?
— Не, Сазоновна с нами пока. Дед сказал, она обязана молчать под страхом, гм… смерти. Ну, то есть они пригрозили, что не примут ее потом в свой кружок, как их там, взаимопомощи. А у нее, понимаешь, тоже — младшая внучка без матери растет.