Она обернулась к Скотту. Казалось, все замерло. Даже Китти с Хэнком взглянули на Скотта, ожидая, что скажет он.
Но он не сказал ничего. Он просто стоял и смотрел на Эмму, и лицо его не выражало ничего.
Казалось, молчание будет тянуться вечно. Эмма молча развернулась и пошла к выходу, покачивая бедрами на ходу.
– Отлично, Скотт, – сказала Китти. – Ты все сказал ей, не говоря ни слова.
– Мы еще обсудим это, – ответил Скотт. – Но не здесь и не сейчас.
– Когда же?
– Когда я успокоюсь.
Он тоже направился к выходу. Китти и Хэнк взглянули друг на друга.
– Он что – злится? – неуверенно спросила Китти.
– Да, действительно, – ответил Хэнк. – Как ты могла заметить, уголок его рта слегка дрогнул. Верный знак.
Их пути не пересекались весь остаток дня, пока они не оказались в комнатах, где жили вдвоем. Только здесь у Скотта, наконец, появилась возможность поговорить с Эммой с глазу на глаз.
В их апартаментах имелось два рабочих стола – по одному на каждого, один напротив другого. Здесь же стояли несколько стульев для внеурочных встреч с учениками. С этим исторически сложилась любопытная, но вовсе не удивительная картина: учеников обычно тянуло к Эмме, тогда как ученицы с тоской глазели на Скотта. Как-то Скотт спросил Эмму, не подслушивает ли она украдкой мысли мальчишек. Та рассмеялась и ответила:
– Поверь, если даже я вдруг лишусь телепатического дара – и вдобавок оглохну, онемею и ослепну – я все равно буду точно знать, что они думают.
Теперь они стояли друг перед другом, каждый у своего стола, Скотт – со скрещенными на груди руками, Эмма – откинувшись назад, опустив ладони на стол и, как невольно отметил Скотт, слегка подавшись вперед бедрами.
«Пытается отвлечь. Не позволяй ей этого. Не отвлекайся».
– Следовало предупредить меня, что ты намерена сделать, – исключительно деловым тоном сказал он.
– Но ты бы сказал «нет».
– Среди прочего.
– По-моему, просить прощения – лучше, чем разрешения.
Голос ее звучал слегка дразняще, но Скотт не поддержал этот тон. Лицо его оставалось строгим.
– И Китти и Хэнк были совершенно правы.
– Я тоже. Или я за это очков не получу?
– Если бы без несчастных случаев не обошлось, твоя правота не значила бы ничего. Как готовить детей к будущему, если у них нет будущего, поскольку они гибнут на занятиях? Мы оба понимаем: с началом хаоса, с началом их бегства могло случиться все, что угодно. Кто-нибудь мог погибнуть…
– Что за беда? Если им суждено умереть, пускай себе умирают, и тем сократят излишек населения!
Эту цитату Скотт узнал не сразу.
– А-а, теперь ты – Эбенезер Скрудж, вот как? Хочешь, чтобы тебя считали именно такой? Черствой и бессердечной?
– Скотт, вспомни: разве за все те годы, что мы знакомы, меня хоть когда-нибудь волновало, что люди думают обо мне?
Вопрос был справедлив.
– Нет, – признал Скотт. – С другой стороны, я не считаю тебя черствой и бессердечной. Отсюда вопрос: почему ты хочешь, чтобы люди думали иначе?
– Я бы еще отметила, что слова об излишке населения принадлежат Духу нынешнего Рождества, высмеивающему суждения Скруджа. А Дух нынешнего Рождества любил людей превыше всего на свете.
– Значит, ты хочешь сказать, что сделала это из великой любви к ученикам.
– Иногда быть добрым значит быть жестоким, – ответила она, изящно пожав плечами.
Но Скотт не поддавался.
– В своем поступке ты была неправа. И то, что ты не посоветовалась со мной, доказывает: ты сама понимала свою неправоту.
Эмма испустила раздраженный вздох. Оставив вкрадчивый тон, она заговорила покорно, по-деловому:
– Во время вводной встречи я наблюдала учеников. Почти десять процентов из них немало обрадовались предстоящему бою. Я решила, что мы должны знать…
– Знать, кто именно, – закончил ее мысль Скотт. – Чтобы выявить наиболее подходящих для боевых подразделений… и самых безрассудных, кто, вероятнее всего, погибнет в реальном бою. Довод веский, и я бы принял его – вот только именно ты решила устроить вводную встречу в Комнате страха. А из этого я могу сделать вывод, что ты обдумала все заранее, а не действовала под влиянием момента.
– Зачем тратить время на это вербальное фехтование, Скотт? То, что я сделала, очень помогло в оценке учеников, а было ли оно задумано заранее, предпринято под влиянием момента, или и то и другое разом – какая разница? И вообще – где еще проводить вводную встречу, если не в Комнате страха? Это самое большое помещение в доме, если только ты не предпочел бы провести встречу в ангаре… Но в этом случае большинство участников только и делали бы, что разглядывали «Черного дрозда».