– Знаете ли вы доктора Хейлмана? – спросила я утром, подходя к дому, на крыльце которого сидела сухонькая, как ветвь, старуха.
Настоящее имя Мести никто не знал. Уже тогда мне подумалось, что эта история становится все более зловещей.
– Он подходил к вам? – требовательно спросил Дуги. – Он говорил с вами?
– Уйди прочь, заклейменный, – махнула рукой старуха. – Говори ты, – она кивнула мне.
– Он говорил с вами? – повторила я и схватила Дуги за руку, чтоб не пальнул.
– Говорил, – беззубо улыбнулась Месть. – Вот как раз перед вашим приходом.
Дуги все-таки схватился за револьвер.
Пожалуй, я жалею, что остановила его.
Ведь, мертвой, старуха не рассказала бы нам про удивительные машины доктора Хейлмана.
Вряд ли дух доктора Хейлмана навестил Месть. Скорее, этот странный человек просто растрепал все старухе, которая ему понравилась. Вероятно, это было частью предсказания Вагоша. Не знаю.
Только я смеялась, слушая старушечьи бредни, а вот Дуги... Дуги собрал всех и наведался в местный банк. Он искал смерти, придурок. И не нашел, разумеется.
Через неделю, уже в другом городе, банда веселилась. Дуги пил и пил, и еще смеялся, а я уже видела – он болен. Черное наше сердце, одно на двоих, как и всегда у близнецов, горело оно и говорило мне, что брат мой болен, болен, болен.
И вот он завалился в комнату с какой-то шлюхой, а я – пошла седлать лошадей.
– Бросаешь всех? – спросила я прямо, когда, под утро, совершенно трезвый Дуги выбрался на улицу. – Плевать на этих уродов, но бросить меня...
– Да пойми ты, – выдавил он. – Я умру, а ты еще можешь...
– Это бред, Дуги, – покачала головой я. – И если хочешь, то мы наведаемся к делу всей жизни доктора Хейлмана. Но только – вместе.
О месте мы знали мало. Где-то в Цветной пустыне – пожалуй, так...
Но разве была надежда не найти его?
Город-призрак. То ли засуха, то ли бандиты, то ли лучшая жизнь погнала его жителей в другие земли... Мы вступили туда бок о бок и сразу поняли – именно здесь доктор Хейлман оставил свои машины.
На подходе нас встретил медный броненосец. На солнце он пылал. Спина отражала лучи – свет заставлял щуриться. Черные провалы маленьких глазок смотрели очень и очень внимательно. Между овальных ушей торчал ключ. Пластины хвоста и суставы лапок поскрипывали в пальце от земли, когда он передвигался. Машинка двигалась по кругу, по монорельсу, который очерчивал этот город.
Возле первого же попавшегося дома спал шагоход – огромная боевая машина заставила беспокоиться лошадей. Животные как будто помнили давнюю войну, на которой их предки погибали даже чаще, чем люди. Тогда стало ясно, что лошади – для простой жизни, для войны – эти... спящие сейчас.
И шагоход, конечно, не шел ни в какое сравнение с броненосцем. Как палка, выломанная из забора, против изящного револьвера.
Дальше – больше. Из-под порога вылезло две змеи – несколько неуклюжие по сравнению со своими живыми собратьями, но все же. Металлические кони склонили головы у привязи. Стервятники сидели крыше, словно живой пример возрастающего мастерства доктора Хейлмана – у одного клюв торчал криво, у второго что-то бренчало, когда он поворачивал голову, зато третий был совершенен.
А Дуги дрожал. Дрожал все заметнее.
– Может... Может, если мы завершим его дело, то обещание Вагоша не сбудется? – наконец, выпалил он, наткнувшись на обломки неизвестного механизма. – Может, мы починим их, возродим это место...
– Может, – пожала я плечами. – Только ты, Дуги, ни разу не держал в руках даже отвертки, да и механизмы кажутся исправными... Может, доктор Хейлман хотел чего-то другого?
Я поняла, что зря это сказала. Дуги увидел... Увидел, что я не сомневалась в докторе Хейлмане и его судьбе ни минуты.
Сжав и разжав кулаки, Дуги мотнул головой и бросился в дом – двери как в салуне... И обстановка такая же. И еще...
С десяток людей. Я испугалась, когда столкнулась взглядом с довольным барменом, протирающим стойку. Дуги подошел к нему и потрогал его голову.
– Ключ под затылком, – на миг он даже забыл о своем поганом настроении.
А люди... големы... пара забулдыг дремала за столом, пианист застыл с поднятыми над клавишами руками, вышибала сурово поглядывал из-под насупленных бровей, трое ковбоев о чем-то спорили, а четвертый явно заглядывался на красотку, призывно улыбающуюся с лестницы на второй этаж.
– Доктор Хейлман, – потрясенно выдохнула я. – Неужели вы сотворили это?
И спросила у вышибалы:
– Неужели доктор Хейлман создал тебя?
Голова вышибалы качнулась. Спустя миг я поняла, что это старый крепежный механизм дал сбой, но Дуги уже закричал:
– Не вспоминай его! Не вспоминай!
Что с ним стало, с моим братом? С решительным и сильным Дуги Доусоном? Доктор Хейлман, может, вы ответите, что сделали с ним?.. И со мной?
Вышибала двинулся вперед, показывая руку, которую раньше прятал за спиной. Левую, разумеется, как и говорил доктор Хейлман. В правой он держал сигару, как положено хорошей кукле. Левой – тронул спусковой крючок.
– Нет! – пронзительно вскрикнул мой брат.
А я просто встала прямо напротив поднятого дула револьвера.
Доктор Хейлман, не ждали такого? Пожалуй, вы забыли, что мы – брат и сестра, Дуги и Дженни Доусоны, и сегодня благодаря мне Дуги сбежит от...
Раздался звук выстрела. За моей спиной Дуги уронил стул и замолк. Я удивилась отсутствию боли и посмотрела вниз, на свой живот.
А вышибала отошел прочь, дергая головой и вновь убирая за спину левую руку.
...В револьверах доктора Хейлмана не было пуль.
Навсегда вы остались таким, доктор Хейлман, – безобидным. Слишком странным для нас, тупиц и убийц. Мирным.
Я быстро обернулась – Дуги лежал на полу, не шевелясь. По доскам медленно растекалась лужица крови.
Доктор Хейлман, возможно, нарочно не стал ни забивать, ни вытаскивать из половиц этот гвоздь, пробивший висок моего брата... Так я подумала на миг, пытаясь себе соврать. Пытаясь разозлиться на доктора Хейлмана, мертвого.
Я отшатнулась к дверям и выпала на улицу. Сделала несколько шагов и споткнулась о псину.
Металлическая собака, спавшая, положив голову на лапы. Я сидела и пялилась на нее, вместо того чтобы кричать или бежать оттуда.
В револьверах доктора Хейлмана не было пуль...
Доктор Хейлман, к чему тогда тот разговор про стреляющую куклу, если вы никого, совсем никого не собирались убивать? Если здесь спит собака, а броненосец катится по монорельсу? Если дряхлый шагоход забыт возле дома, но люди в салуне двигаются, как живые? Если брата моего убил не выстрел, а гвоздь и собственный страх...
Потом я легла на землю и долго-долго смотрела на собаку, прежде чем догадаться протянуть руку и провернуть ключ в ее боку. Ожившая, она стала увлеченно копать, рыть сухой песок у порога.
Помедлив, я достала свой револьвер. Приставила дуло к виску.
Собака обернулась, со скрипом виляя хвостом.
Я опустила руку, выбила из барабана пули и ссыпала их в вырытую ей ямку.
Все верно, доктор Хейлман. В револьверах нет пуль.
У порога лает механический пес. Стальные кони поджидают у привязи. Броненосец встречает гостей, а змеи пугают их, высовываясь из-под порога. Стервятники зорко следят на всеми проходящими мимо людьми.
Ваши куклы идеальны, доктор Хейлман. Мартин отлично играет на пианино, хотя мелодии его немного простоваты. Зато Жозефина прекрасно поет – скажем прямо, я понимаю Ллойда, который не спускает с нее глаз.
Вашу вывеску, доктор Хейлман, я почистила и прибила над салуном. Людям нравится. Иногда они спрашивают меня – а кто такой доктор Хейлман? И что я могу ответить? Я рассказываю им о старом лисе Вагоше, бандитах и вас. Упоминаю и старуху Месть.
И в револьверах, доктор Хейлман, по-прежнему нет пуль.