— Это я, господин Антифер.
— А ваш спутник?…
— Он мой главный клерк.
Дядюшка Антифер и Саук, представленный ему под именем Назима, равнодушно оглядели друг друга.
— Ваш клерк посвящен в дело? — спросил малуинец.
— Посвящен, и его присутствие мне необходимо.
— Хорошо. Итак, разрешите поинтересоваться, господин Бен-Омар, что заставило вас оказать мне такую честь?
— Желание побеседовать с вами еще раз, господин Антифер… конфиденциально,— добавил он, бросив косой взгляд на Жильдаса Трегомена, большие пальцы которого продолжали непроизвольно крутиться на толстом животе.
— Жильдас Трегомен мой друг — бывший владелец грузового судна «Прекрасная Амелия». Он тоже в курсе дела, и его присутствие необходимо не менее, чем присутствие вашего клерка Назима…
Трегомен был противопоставлен Сауку. Бен-Омар ничего не мог возразить.
Все четверо уселись вокруг стола, нотариус положил перед собой портфель. Воцарилось напряженное молчание. Все ждали, кто первый его прервет. Нарушил тишину дядюшка Антифер.
— Надеюсь, ваш клерк говорит по-французски? — обратился он к Бен-Омару.
— Нет,— ответил нотариус.
— По крайней мере, кое-что понимает?…
— Ни слова.
Так было условлено между Сауком и Бен-Омаром. Они надеялись, что малуинец, думая, что мнимый Назим не понимает его, не будет слишком осторожен и может проговориться.
— Тогда перейдем к делу, господин Бен-Омар,— небрежно сказал дядюшка Антифер.— Не угодно ли вам вернуться к вопросу, на котором вчера мы прервали нашу беседу?
— Разумеется.
— Значит, вы принесли мне пятьдесят миллионов?
— Давайте говорить серьезно, господин…
— Да, только серьезно, господин Бен-Омар! Мой друг Трегомен не из тех людей, кто станет терять время на бесполезные слова. Не так ли, Жильдас?
Никогда еще Жильдас Трегомен не выглядел таким важным и серьезным! А прикрыв нос складками своего флага — мы говорим о его носовом платке,— никогда еще он не извлекал оттуда раскатов более величественных.
— Господин Бен-Омар,— продолжал дядюшка, стараясь говорить медленно и надменно, что совершенно не соответствовало его темпераменту [164], — боюсь, что между нами существует какое-то недоразумение… Необходимо его рассеять, иначе мы никогда не договоримся… Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы.
— Нотариус…
— Да, нотариус и в то же время посланец покойного Камильк-паши, посланец, которого семья моя ждет уже двадцать лет.
— Извините, господин Антифер, но, даже если допустить, что это так, я не имел права появиться здесь раньше.
— Почему?
— Потому что я узнал, при каких обстоятельствах ваш отец получил письмо только две недели назад, когда было вскрыто завещание.
— А! Письмо, подписанное двойным «К»?… Мы еще к этому вернемся, господин Бен-Омар.
— Конечно. И тогда я отправился в Сен-Мало с единственной целью узнать о наличии письма…
— В этом только и заключалась цель вашего путешествия?
— Только в этом.
Пока собеседники обменивались вопросами и ответами, Саук молчал с невозмутимым видом, как человек, не понимающий ни слова из того, о чем идет речь. Он так естественно играл свою роль, что Жильдас Трегомен, исподтишка за ним наблюдавший, не заподозрил никакой фальши.
— Так вот, господин Бен-Омар,— сказал Пьер-Серван-Мало,— я испытываю к вам глубокое уважение и, как вы уже поняли, не позволю себе сказать по вашему адресу ни одного оскорбительного слова…
Дядюшка Антифер, который накануне обозвал нотариуса мошенником, негодяем, мумией и крокодилом, произнес последнюю фразу с поразительным апломбом [165].
— И все же,— добавил он,— не могу не сказать, что вы лжете…
— Господин!…
— Да, лжете, как судовой буфетчик, когда утверждаете, что приехали с одной лишь целью: узнать о существовании письма!
— Клянусь вам! — воздел руки нотариус.
— Уберите клешни, старый омар! — закричал дядюшка Антифер, вспылив, несмотря на свои благие намерения.
Я отлично знаю, зачем вы явились!
— Поверьте…
— И знаю, кто вас прислал.
— Никто, уверяю вас.
— Вы приехали по поручению покойного Камильк-паши…
— Он умер десять лет назад!
— Не важно! Вы сидите сегодня здесь, у Пьера-Сервана-Мало, сына Томаса Антифера, только потому, что такова последняя воля Камильк-паши! Вам поручено сообщить сыну Томаса Антифера некоторые цифры, а вовсе не расспрашивать о письме! Вы слышите — цифры!
— Цифры?…
— Да… долготу, в дополнение к широте, присланной Камильк-пашой двадцать лет назад моему отцу!
— Хорошо сказано! — одобрительно произнес Жильдас Трегомен, взмахнув своим платком, словно сигнализируя с моря береговым семафорам.
Мнимый клерк между тем сохранял прежнюю невозмутимость, хотя уже не оставалось сомнений, что дядюшка Антифер отлично разбирается в том, что происходит.
— А вы, господин Бен-Омар,— загремел неистовый малуинец, — вы хотели поменяться со мной ролями — хотели украсть у меня мою широту!…
— Украсть?
— Да! Украсть! И присвоить себе то, что принадлежит только мне!
— Господин Антифер,— возразил Бен-Омар, приведенный столь энергичным натиском в полное замешательство,— поверьте… как только я получил бы от вас письмо… я сразу же сообщил бы вам цифры…
— Ага! Значит, вы признаете тем самым, что они у вас?…
Нотариус оказался приперт к стене. Как ни был он изобретателен по части разных уверток и уловок, сейчас он чувствовал себя зажатым в тиски. Он понимал, что пора сдаваться, ибо уже наступил момент, когда не остается ничего иного. Такую возможность они с Сауком накануне предусмотрели. А потому, когда дядюшка Антифер твердо заявил нотариусу: «Довольно! Играйте в открытую, господин Бен-Омар! Хватит вилять и лавировать, пора пришвартовываться!» — Бен-Омар произнес: — «Хорошо!»
И, открыв портфель, вытащил пергамент, испещренный, крупными буквами.
Это было завещание Камильк-паши, написанное, как мы уже знаем, по-французски.
Дядюшка Антифер впился в документ глазами.
Прочитав завещание громким голосом от начала и до конца, чтобы Жильдас Трегомен слышал каждое слово, дядюшка Антифер вынул из кармана записную книжку и записал долготу острова — те самые четыре цифры, за каждую из которых он отдал бы, не задумываясь, по пальцу правой руки. Потом, словно почувствовав себя опять капитаном, определяющим широту местности, он закричал:
— Внимание, лодочник!
— Есть внимание! — откликнулся Жильдас Трегомен, вынимая записную книжку из недр своей широчайшей куртки.
— Бери на прикол!
Нечего и говорить, что драгоценная долгота— 54°57’ к востоку от парижского меридиана — была «приколота» с исключительной добросовестностью.
Пергамент возвратился к нотариусу; тот снова спрятал его в портфель и передал мнимому клерку Назиму.
Разговор дошел до самой решительной стадии; теперь уже дело касалось непосредственных интересов Бен-Омара и Саука. Дядюшке Антиферу, знающему теперь и меридиан и параллель острова, оставалось только скрестить эти две линии на карте и определить таким образом положение острова на точке их пересечения. Именно этим он и хотел заняться без промедления. Что ж! Желание вполне законное! Моряк поднялся и, слегка поклонившись, сделал совершенно недвусмысленный жест, указывающий гостям на выход. Бен-Омару и Сауку дали, без сомнения, понять, что их присутствие больше нежелательно.