Когда конвой обезьян остановился на границе леса, они стали обнаруживать далеко не мирные, скорее, даже враждебные намерения по отношению к этим чужеземцам, стремившимся дойти в своих исследованиях до крайних выступов островка. Какое свирепое рычание издавали обезьяны! С каким остервенением скребли себе грудь! Одна из них схватила камень и бросила его сильной рукой. А поскольку пример заразителен, особенно когда имеешь дело с обезьянами, то дядюшка Антифер и его спутники рисковали быть забитыми насмерть. Если бы они неосторожно ответили встречными ударами, то это непременно бы произошло, так как ни силой, ни числом люди не могли равняться с нападающей стороной.
— Не бросайте… не бросайте! — закричал Жюэль, видя, что Жильдас Трегомен и Саук начали подбирать камни.
— Однако…— произнес Трегомен, с которого уже сбили шляпу.
— Не надо, господин Трегомен, уйдем отсюда поскорее, и будем тогда в безопасности! Обезьяны дальше не пойдут.
Это было самое умное решение. Шагов через пятьдесят камни перестали их достигать.
Уже около половины одиннадцатого. Как много времени отнял двухмильный переход вдоль побережья! На северной оконечности островка скалы вдаются в море на сто пятьдесят — двести метров. Дядюшка Антифер и Замбуко выбрали самую длинную скалу, устремленную на северо-запад, и решили осмотреть ее в первую очередь.
Какое унылое, какое безотрадное зрелище являли собой эти нагроможденные друг на друга каменные глыбы! Некоторые прочно вросли основанием в песчаную почву, другие повалены и разбросаны в разные стороны неистовыми ударами волн во время бурь. Никакого следа растительности, даже лишайников, покрывающих обычно влажные скалы бархатистым ковром. Никаких водорослей, которыми изобилуют морские берега умеренного пояса. А потому нет оснований опасаться за сохранность монограммы Камильк-паши. Вырезанная тридцать один год назад на какой-то скале северной оконечности острова, она должна сохраниться в неприкосновенности.
И вот наши исследователи вновь принялись за поиски, подобные тем, какие вели уже в Оманском заливе. Кажется невероятным, но оба наследника, в своем безумном нетерпении, совершенно не страдали ни от усталости после трудного пути, ни от палящего зноя. И Саук в интересах своего патрона [408]— кто бы мог подумать иначе? — тоже работал с неутомимым рвением.
Нотариус, усевшись среди скал, не шевелился и не произносил ни слова. Если сокровища найдут, он всегда успеет вовремя потребовать свой процент, причитающийся ему как душеприказчику, раз он присутствовал при вскрытии клада. И Аллах свидетель, это не такое уж большое вознаграждение, если принять во внимание перенесенные им мучения в течение трех долгих месяцев и опасности, из которых удавалось выпутываться с таким трудом!
Само собой разумеется, что, по приказанию Пьера-Сервана-Мало, Жюэль начал методически обследовать скалы.
«Маловероятно,— думал он,— что миллионы найдутся здесь, а не в ином месте. Во-первых, они должны быть зарыты именно на этом, а не на каком-нибудь другом островке бухты; во-вторых, именно на этой оконечности островка; в-третьих, среди нагромождения скал нужно отыскать одну-единственную, помеченную двойным «К»… Но, в конце концов, если все условия счастливо совпадут, если это не злая шутка мерзкого паши и если монограмму найду я, а не кто-нибудь другой, не умнее ли всего промолчать?… Тогда дядя поневоле откажется от вздорной идеи женить меня на герцогине, а мою дорогую Эногат выдать замуж за герцога… Но нет, такого удара дядя не переживет! Он сойдет с ума… У меня на совести будет преступление… И надо идти до конца!»
В то время как Жюэль предавался таким размышлениям, Трегомен, примостившись на обломке скалы, беспомощно свесив руки и вытянув ноги, тяжело дышал, как тюлень, отдыхающий после длительного плавания под водой… Пот с него так и катился ручьями.
Поиски между тем продолжались, но без успеха. Дядюшка Антифер, Замбуко, Жюэль и Саук осматривали и ощупывали глыбы, расположение которых казалось им наиболее подходящим для драгоценной монограммы. Потратили впустую два мучительных часа. Обшарили все скалы, вплоть до самого крайнего выступа, и все напрасно. Ничего! Ничего! И в самом деле, разве мог Камильк-паша выбрать место, со всех сторон открытое ярости волн, натиску прибоя? Конечно нет!… А после того как кончится обследование последнего мыса, неужели поиски возобновятся? Без сомнения! Завтра же… Если дядюшку Антифера постигнет здесь неудача, он примется за другой остров и, поверьте, не пожалеет сил, нет, не пожалеет! Он может поклясться святым, имя которого получил при крещении!
Так и не найдя монограммы, кладоискатели внимательно осмотрели и обломки скал, разбросанные повсюду на песке. Нигде ничего!
Оставалось только вернуться и сесть в лодку, она уже подошла, наверное, к лагерю, добраться до Маюмбы, а затем приступить к поискам на других островках.
Когда дядюшка Антифер, банкир Замбуко, Жюэль и Саук вернулись к основанию мыса, они увидели Трегомена и нотариуса на прежнем месте.
Дядюшка Антифер и Замбуко молча направились к опушке леса, где шимпанзе только и ожидали момента, чтобы возобновить враждебные действия.
Жюэль подошел к Трегомену.
— Ну что? — спросил тот.
— Ни малейшего следа, ни двойного, ни простого «К»!
— Значит, придется начинать сначала в другом месте?
— Да, господин Трегомен. Поднимайтесь, мы идем к лагерю.
— Хорошо, попробую!… Будь добр, помоги мне, мой мальчик!
Жюэль протянул ему руку и помог измученному толстяку подняться на ноги.
Бен-Омар уже стоял рядом с Сауком.
Дядюшка Антифер и Замбуко опередили остальных шагов на двадцать. Тем временем обезьяны от угрожающих криков и жестов перешли к действиям. В сторону людей опять полетели камни. Следовало соблюдать осторожность.
Неужели эти проклятые обезьяны намерены помешать дядюшке Антиферу и его спутникам вернуться к Баррозо и матросам, оставшимся в лагере?
И вдруг раздался крик. Кричал Бен-Омар. Уж не ударило ли его камнем по какому-нибудь чувствительному месту?… Но нет! То не был крик боли… скорее крик удивления, даже радости!
Все остановились. Нотариус с безумным видом показывал рукой на Жильдаса Трегомена.
— Там… там! — повторял он.
— Что это значит? — спросил Жюэль.— Вы сошли с ума, господин Бен-Омар?
— Нет… там… «К», двойное «К»! — твердил нотариус, задыхаясь от волнения.
При этих словах дядюшка Антифер и Замбуко мгновенно обернулись.
— «К»… двойное «К»?…— вскричали они в один голос.
— Да! Да!
— Где?
И сонаследники стали искать взглядом скалу, где Бен— Омар мог увидеть монограмму Камильк-паши. Но ничего… Они не видели ничего!
— Да где же монограмма, осел вы этакий? — спросил малуинец в тревоге и гневе.
— Там! — опять повторил нотариус.
Он указывал на Трегомена, стоящего к нему вполоборота и пожимающего плечами.
— Да смотрите же!… На его спине! — кричал Бен-Омар.
Действительно, на куртке Жильдаса Трегомена ясно отпечаталось двойное «К». Значит, монограмма выгравирована на скале, к которой он прислонился, и очертания ее запечатлелись на спине почтенного лодочника.
Дядюшка Антифер схватил его за руку и заставил вернуться туда, где он сидел.
Все последовали за ними и через минуту стояли уже перед скалой с отчетливо проступавшей у ее основания столь желанной монограммой.
Жильдас Трегомен не только прислонился к скале, помеченной двойным «К», но, оказывается, еще и сидел как раз на том месте, где зарыты сокровища.