— Ничего?…
Последовал тот же неизменный ответ:
— Ничего, ваша светлость…
В течение нескольких минут человек в бурнусе молчал. Потом присел на скамью, а капитан стал шагать взад и вперед по мостику, направляя подзорную трубу в разные стороны горизонта.
— Капитан!…— вновь обратился к нему восточный путешественник, отведя взгляд от горизонта.
— Что угодно вашей светлости?
— Точно знать, где мы находимся.
Капитан развернул морскую карту на широком планшире[20].
— Вот здесь, — сказал он, указывая карандашом точку в пересечении меридиана и параллели.
— На каком расстоянии от острова… на востоке?
— В двадцати двух милях[21].
— А от этой земли?
— Приблизительно в двадцати шести.
— На шхуне кто-нибудь знает, где мы сейчас идем?
— Никто, ваша светлость, кроме вас и меня.
— И даже какое море пересекаем?…
— За время нашего плавания судно столько раз меняло курс, что даже очень опытный моряк вряд ли сможет это определить.
— Так почему же судьба мешает мне найти остров, не замеченный мореплавателями? Если не остров, то хотя бы маленький островок или заброшенную скалу, о существовании которой знал бы один только я! Там бы я и зарыл свои сокровища… И было бы достаточно нескольких дней, чтобы забрать их, оттуда, когда придет время, если оно только наступит!…
Сказав это, незнакомец снова погрузился в задумчивость.
Склонившись над абордажной сеткой[22], он долго смотрел в воду, такую прозрачную, что взгляд проникал на глубину более восьмидесяти футов[23]. Затем, порывисто обернувшись, он воскликнул:
— Вот… вот эта бездна!… В нее я и брошу мои богатства!…
— Ваша светлость! Она никогда их вам не вернет!
— Уж лучше потерять сокровища, чем отдать их врагам или негодяям!
— Как будет угодно вашей светлости.
— Если сегодня до наступления темноты мы не встретим и этих водах неизвестный остров, все три бочонка будут выброшены в море.
— Слушаюсь! — ответил капитан и приказал держать против ветра.
Незнакомец вернулся на мостик и, облокотившись на планшир, снова вернулся к обычному для него состоянию задумчивости.
Солнце быстро садилось. В этот день, 9 сентября, за две недели до равноденствия[24], солнечный диск скрылся на том месте горизонта, которое привлекло внимание капитана. Не может ли быть в том направлении какой-нибудь высокий мыс, соединенный с прибрежной полосой континента или с островом? Предположение маловероятное, ведь в этих водах, часто посещаемых торговыми кораблями и, следовательно, хорошо знакомых мореплавателям, на карте нет никакой земли на пятнадцать — двадцать миль в окружности.
А вдруг все же найдется одинокий утес или подводный камень, вздымающийся на несколько туазов[25] над поверхностью волн, и станет тем местом хранения сокровищ, которое так долго и тщетно ищет этот удивительный человек?
Но ничего похожего не значилось на морских картах, дающих весьма точное представление об этой части моря. Даже самый маленький островок, окруженный полосой бурунов[26] — этими искрящимися снопами водяной пыли,— не ускользнул бы от пытливых взоров исследователей. Они непременно нанесли бы на карты его точное географическое положение. Вот и сейчас, сверяясь со своей картой, капитан готов был с полной уверенностью утверждать, что на всем обширном пространстве, обозримом его глазу, нет даже и подводного камня.
«Мираж!»[27] — подумал он, вторично направляя трубу на привлекший его внимание участок. Действительно, в объективе не появилось сколько-нибудь ясных очертаний.
Именно в этот момент, а было шесть часов с минутами, горизонт начал словно поглощать солнечный диск. И если верить тому, что некогда утверждали иберийцы[28], он погружается в море со стоном.
При заходе, как и при восходе солнца, преломление лучей оставляет светило еще видимым в то время, когда оно уже исчезло за горизонтом. Его косые лучи сейчас вытянулись на поверхности волн длинными полосами с запада на восток. Последняя рябь, похожая на огненные точки, дрожала под дуновением слабеющего ветра.
Это мерцание тотчас угасло, как только верхний край диска, коснувшись линии воды, отбросил зеленый луч[29]. Корпус шхуны сразу потемнел, а высокие паруса окрасились в пурпурный цвет.
И, когда над морем опустилась завеса мрака, с фок-мачты[30] раздался вдруг голос:
— Оэ-э!
— Что такое? — спросил капитан.
— Впереди справа по борту земля!
Да, земля, и именно в том направлении, где несколько минут назад капитану почудились смутные очертания! Значит, он не ошибся!
Услышав сообщение с наблюдательного поста, вахтенные бросились к борту и стали смотреть на запад. Капитан с подвешенной на шее подзорной трубой, перекинутой через плечо, схватился за ванты[31] грот-мачты[32], ловко вскарабкался, сел верхом на рею и, приставив к глазам окуляр[33], принялся осматривать горизонт в указанном направлении.
Марсовой[34] не ошибся. На расстоянии примерно в шесть-семь миль возвышался над водой островок; его темные контуры явственно вырисовывались на алеющем горизонте.
Этот островок походил скорее на обыкновенный риф[35]средней высоты с верхушкой, окутанной туманными парами. А случись это на полвека позже, ни один моряк не усомнился бы, что видит перед собой просто клубы дыма из труб океанского парохода. Но в 1831 году предвидеть, что когда-нибудь появятся гигантские машины, способные бороздить океанские воды во всех направлениях, не считаясь с погодой, было просто невозможно.
Впрочем, капитан успел только увидеть — размышлять сейчас некогда. Замеченный марсовым островок почти уже скрылся в вечернем тумане. Но это теперь не имело значения: главное, его увидели, и увидели вполне отчетливо. И не оставалось никаких сомнений, что он существует.
Капитан спустился на палубу. Незнакомец, выведенный этим происшествием из дремоты, тут же подозвал капитана:
— Так, значит…
— Да, ваша светлость.
— Показалась земля?
— По крайней мере — островок.
— На каком расстоянии?
— Приблизительно в шести милях к западу.
— И карта ничего на этом участке не показывает?
— Ничего.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Значит, это неизвестный остров?
— По-видимому, так.
— Неужели такое возможно?
— Да, ваша светлость, если островок недавнего происхождения.
— Недавнего?
— Да, такое вполне вероятно. Мне показалось, что остров окутан серными парами. Вулканические силы в этих местах довольно активны и нередко проявляются в виде подводных толчков, изменяющих рельеф морского дна.
— Ах, капитан, если бы действительно было так! Мне именно это и нужно, чтобы какая-нибудь скала внезапно поднялась из моря!… Значит, этот остров не принадлежит никому?
— Принадлежать он будет, ваша светлость, тому, кто первый его займет.
— Тогда первым буду я.
— Да-да, именно вы.
— Прикажи держать прямо на остров.
— Прямо… но осторожно! — ответил капитан.— Наша шхуна может разбиться о подводные камни. Советую подождать и причалить к острову утром…
— Хорошо, капитан, подождем, но немного приблизимся…
— Как прикажете!
Капитан поступил, как опытный моряк. Кораблю не следует подходить к незнакомому берегу в темноте. Приближаясь к новой земле, нужно делать промеры лотом[36] и остерегаться ночного мрака.
[20] Планшир — брус, проходящий по верхнему краю бортов шлюпки или поверх фальшборта (ограждение палубы, поднимающееся над бортом) у больших судов.
[21] Миля морская — мера длины, принятая во всех странах, равна 1852 метрам.
[22] Абордажная сетка устанавливалась вдоль бортов, чтобы помешать противнику проникнуть на палубу, когда вражеские корабли во время абордажного боя сходились вплотную для рукопашной схватки.
[23] Фут — английская мера длины, принятая также у моряков многих стран, равен 12 дюймам, или 30,479 см.
[24] Равноденствие — равенство дня и ночи; с начала XX века, в связи с календарными особенностями, днями равноденствия являются 22 марта и 22 сентября.
[25] Туаз — старинная французская мера длины; равен 1,95 метра.
[26] Бурун — сильное волнение над подводными камнями; опасен для судов.
[27] Мираж — обманчивое видение, нечто кажущееся, призрачное.
[28] Иберийцы — древнее население юго-западной Европы, точнее — Испании и Грузии.
[29] Редкое оптическое явление зеленого луча подробно описано Жюлем Верном в романе «Зеленый луч» (1882).
[30] Фок-мачта — первая от носа мачта на судне.
[31] Ванты — канаты, тросы, которыми крепят мачты.
[32] Грот-мачта — вторая от носа, обычно самая высокая мачта на двух— и трехмачтовых судах.
[33] Окуляр — в оптическом приборе линза (увеличивающее стекло), обращенная к глазу наблюдателя.