Хаджи-Мухаммед, подолгу живший в Ормузе, рассказал Марко об этом суховее, который год назад уничтожил шесть тысяч человек. Князь Ормуза не внес вовремя властителю Кермана ежегодные подати. Тогда властитель решил наказать город и силой добыть свою дань. Он снарядил пять тысяч воинов пехоты, тысячу шестьсот всадников и приказал им напасть на Ормуз. Отряды двинулись в путь по плодородной земле сказочно богатого Кермана и без всяких затруднений дошли до города Ормуза, где никто не подозревал о надвигающейся грозной опасности. Все богатые купцы и чиновники, как всегда летом, покинули город и жили в своих приморских владениях.
Керманское войско расположилось в пальмовой роще вблизи Ормуза и готовилось к штурму города. Воины, ожидавшие богатой добычи, были в прекрасном настроении. На следующее утро они двинулись было на приступ, как вдруг их настиг этог страшный, раскаленный ветер пустыни. Задыхаясь от чудовищной жары, кони в ужасе били копытами, а воины пытались зарыться в землю. Но смертоносный суховей губил на своем пути все живое. Так все войско властителя Кермана нашло смерть у ворот города, на который хотело напасть.
Венецианцы прибыли в Ормуз в начале лета. Они, конечно, страдали от жары, но это не мешало им заниматься своими делами. Раненая рука Матео быстро зажила, и о схватке с караунасами он вспоминал, как о страшном сне.
Подобное же чувство испытывал и Марко. Новые впечатления вытеснили из памяти пережитые приключения и возбуждали желание идти навстречу неизведанным опасностям. Он считал дни, с нетерпением ожидая отъезда из Ормуза.
Венецианцы жили в доме Хаджи-Мухаммеда, на побережье, как раз напротив острова. Дом был окружен великолепным садом и так роскошно обставлен, что Марко невольно вспомнил райский сад ассасинов с его сказочными дворцами.
Как-то однажды Марко, погруженный в свои мысли, сидел в большом зале на мужской половине дома. Он был один. Сквозь витражи в зал падал тусклый свет, в помещении царила приятная прохлада. Вдруг до слуха юноши донеслась музыка и печальное пение, но звуки были такими глухими, что Марко не отдавал себе отчета, звучат ли они в действительности или лишь в его воображении.
Женщины на берегу Лидо с песнями встречают рыбаков, возвращающихся вечером на своих баркасах… Поют и рыбаки: один запевает, другой подхватывает мелодию… Песни звучат на каналах Венеции… Гондолы бесшумно скользят по воде… Тихо шепчут волны. Корабельный мастер Джованни стоит на каменных ступенях полуразрушенной римской виллы, а черноволосая Джанина слушает его пение. Проходящие мимо погонщики мулов останавливаются, рыбаки опускают весла, стеклодувы прекращают свою болтовню. Венеция… Поет Джованни. Далекие воспоминания детства, печальные и прекрасные.
Скучает ли он по Венеции? Марко пытался заглянуть в самую глубину своего сердца. И он понял, что тоска по далеким странам в его душе так же сильна, как и в детстве, когда он с жадным любопытством глядел на корабли, уходящие из форта Сан Николо.
Да, он тосковал по цветущим каштанам, по Пьяцетте, по могиле матери на кладбище Сан Микеле, но стремление увидеть новое было сильнее этой тоски. Мечта о путешествии по неведомым странам все больше и больше овладевала юношей.
Женщины в чадрах пели в саду под звуки бубна.
В зал, где сидел Марко, вошли Хаджи-Мухаммед и Матео.
— Слава аллаху, что мы повстречали вас! — сказал купец. — Мы думали, вы в Ормузе. Я сейчас готовлю поездку на Бахрейнские острова[17] и был бы счастлив, если бы вы и капитан Матео согласились сопровождать меня.
— На Бахрейнские острова? К искателям жемчуга? — Марко не смог скрыть своей радости. — Я охотно поеду с вами, если отец разрешит.
— Мессер Поло не возражает. — ответил Хаджи-Мухаммед. — Если вы согласны, то завтра на рассвете мы отправимся в путь.
— Просто счастье, что мы выберемся наконец из этого пекла, — проворчал Матео, который был рад снова ступить на палубу корабля…
Когда Николо и Маффео Поло вернулись вечером из города, Марко уже успел сложить необходимые для дороги вещи и отослать их на парусник.
— Глядите только, как он торопится! — сказал, смеясь, Маффео. — А Матео вообще что-то не видно. Я полагаю, что уже нынешнюю ночь он проведет на корабле.
Но на этот раз Марко не подхватил добродушную шутку дяди.
— Завтра утром мы отправляемся в путь, отец, — сказал он, все еще боясь, что какое-нибудь неожиданное событие помешает ему уехать. — Все уже готово.
— Хорошо, — сказал Николо Поло. — Но только помни, что это не увеселительное путешествие. Мы с дядей решили, что отныне ты должен нам помогать в наших делах. На Бахрейнских островах можно дешево купить жемчуг. Правда, только если как следует поторговаться. Положись на Хаджи-Мухаммеда. Он умеет разговаривать с торговцами и даст тебе хороший совет.
Это было первое деловое поручение, которое получил Марко. Он был очень горд тем, что отец доверил ему важное дело, и заранее решил во всем слушаться советов Хаджи-Мухаммеда.
На следующее утро, еще до восхода солнца, парусник покинул порт. Матео с неодобрением осматривал одномачтовое судно, мысленно сравнивая его с большими надежными кораблями, стоявшими на верфях Венеции.
— Это не корабль, Марко, — сказал он, сокрушенно покачивая головой, — а просто большая баржа. Гляди только, как здесь пригнаны доски, без единого гвоздя. Даже якорь деревянный. Такой чудной посудины я отродясь не видывал. Если она попадет в шторм, то разлетится в щепы.
— Не беспокойтесь, капитан, — сказал Хаджи-Мухаммед, улыбнувшись словам Матео. — Колышки, которыми сбиты доски, держат их не хуже гвоздей. В здешних краях не употребляют железа, оно слишком дорого.
Матео был вынужден признать, что команда весьма ловко управляет этой неуклюжей посудиной, которая легко преодолевает все опасности. А море здесь было весьма коварным. Оно могло измениться за одно мгновенье. Вот только что оно было гладким и прозрачным, словно тихое горное озеро, а потом вдруг, откуда ни возьмись, появляются барашки, и вслед за ними огромные валы обрушиваются на корабль. Налетевший вихрь рвет парус, мачта трещит, гнется. Несколько минут судно находится во власти ветра и волн, а затем, ни с того ни с сего, вновь устанавливается штиль, — волнение улеглось разом, так же неожиданно, как и началось.
Как-то ночью Марко, Матео и Хаджи-Мухаммед расположились на палубе. Взошел месяц, и по морю протянулась серебряная дорожка. Марко с восхищением разглядывал звездное небо. Хаджи — Мухаммед беспокойно бродил по палубе. Матео стоял возле рулевого и, ни о чем не думая, радостно смотрел на море. — Как вам нравится наша страна? — спросил вдруг Хаджи-Мухаммед.
Марко почувствовал, что Хаджи-Мухаммед неспроста задает ему этот вопрос, и ответил после некоторого колебания:
— Ваша страна велика и красива.
— Если бы вы только видели Керман, мессер Поло! Он прекрасен, как драгоценный камень. Клянусь аллахом, я не могу себе даже представить что-либо более прекрасное. У самого города посреди великолепных садов бьют одетые в мрамор горячие целебные источники. — Хаджи-Мухаммед с мольбой взглянул на Марко. Его выкрашенная хной рыжая борода коснулась плеча юноши. — Я богатый человек, мессер Поло. В Кермане и в других городах у меня есть дома, в которых не стыдно принять князя. Простите меня, если я так нескромно говорю о себе, — добавил он и замолк.
«С какой это стати Хаджи-Мухаммед стал вдруг восхвалять красоту Кермана и рассказывать о своем богатстве? — думал Марко, глядя мимо купца на сверкающую воду. — Эта страна полна тайн. Только отгадаешь одну загадку, как тут же возникает новая. О чем думает сейчас этот высокий черноволосый персиянин с бледным лицом?»
— Вы молчите? Вам не по душе мои слова?
— Я еще не знаю, что вы хотите сказать.
— Вы умны, мессер Поло, умны и отважны. Только благодаря вам нам удалось вернуть все наше добро, похищенное караунасами.
Марко возразил жестом.
— Я хотел бы сделать вам одно предложение, — продолжал Хаджи-Мухаммед. — Останьтесь со мной в Персии, помогайте мне в делах. Я приму вас в свою семью, как родного сына. Мы вместе отправимся в Индию, Египет, Италию… — Хаджи-Мухаммед посмотрел на Марко темными, бездонными глазами. — Я вас очень ценю, мессер Поло.