«Почему бы мне вас бояться?» — с удивлением спросил Марко.
«Не верьте тому, что говорят люди. Вы — мой друг», — сказал министр и, положив руку на плечо Марко, приветливо кивнул.
Потом в памяти всплыла еще одна сцена. Несколько дней назад Марко Поло был вызван на совет. Речь шла о замещении должности в ведомстве бумажных денег. Министр Ахмед предложил уволить оттуда нескольких крупных чиновников. И хотя каждый знал, что увольняют этих людей только потому, что Ахмед обещал их места угодным ему людям, никто не решался сказать об этом вслух. Только Марко Поло спросил:
«Почему вы хотите их уволить, министр Ахмед? Разве они совершили растрату?»
«Считайте, что они ее совершили», — отрезал министр и сразу же заговорил о другом.
Время тянулось мучительно медленно. Когда Марко проходил мимо придворных, разговоры стихали. Он вспомнил слова своего отца: «Я бы не портил отношения с Ахмедом. Он пользуется доверием императора». Но его гордость восставала против этого совета. Ему казалось, что он ждет уже целую вечность. Наконец створки высокой двери распахнулись, секретарь ищущим взглядом окинул приемную.
— Господин министр Ахмед просит вас к нему пожаловать, — сказал он Марко Поло. — Простите, что вам пришлось ждать. Произошло недоразумение, милостивый государь.
Напряжение разом прошло. Марко Поло последовал за секретарем. Министр Ахмед, увидев Марко, поднялся со своего серебряного кресла и пошел ему навстречу.
— Что я слышу, бек Поло? — начал он. — Вам пришлось ждать? Простите меня, это какое-то нелепое недоразумение. Секретарь будет наказан. Так говорите же скорее, что заставило вас прийти ко мне? Говорите без стеснений. Наверно, вы хотите сообщить мне весьма важную весть?
— Напротив, ведь это вы послали ко мне вестового, — ответил Марко. — Разве вы не помните, милостивый государь? Он сказал, что у вас ко мне срочное дело.
Министр Ахмед пристально глядел в одну точку, куда-то мимо Марко Поло. Потом он наморщил лоб, и его лицо, только что исполненное дружеской предупредительности, вдруг приняло холодное и отсутствующее выражение.
— Я посылал за вами? Да ведь вы мне нынче не нужны. С чего бы это я стал посылать за вами вестового? Я что-то не пойму вас, бек Поло.
Марко Поло так сильно сжал кулаки, что ногти вонзились в ладони. Так с ним министр еще никогда не разговаривал. Венецианец твердо и мрачно посмотрел на министра, и на его лице не дрогнул ни один мускул, когда он сказал в ответ на полученное оскорбление:
— Я вам нынче не нужен, господин министр? Тогда разрешите мне откланяться. И, пожалуйста, не посылайте больше ко мне вестовых. Я все равно не явлюсь.
Слова Марко были для самолюбивого министра равносильны пощечине. Он с трудом сохранил самообладание. Но, когда Марко повернулся к нему спиной и направился к двери, лицо его исказилось и в темных глазах вспыхнул мрачный огонь. Да, этот венецианец был сделан из другого материала, чем окружавшие его придворные. Как он мог это забыть? Было неразумно обижать его так открыто. Хубилай-хан все еще питал к итальянцу слабость и прислушивался к его советам. Марко Поло было не так легко устранить, как Чуй Ина. Он держался умно, сторонясь той борьбы за власть, которую вели при дворе различные группы. Со дня своей открытой ссоры с Сю Сяном Ахмед испытывал к венецианцу бешеную ненависть, которая порой брала верх над его прирожденным умом. Никогда он не забывал слова Марко: «Было бы несправедливо, ваше величество, взвалить на народные плечи еще большую тяжесть».
Голова Ахмеда работала быстро и ясно. Он решился сегодня на открытый бой с Марко Поло, рассчитывая, что известие об исчезновении Ашимы толкнет его на необдуманные поступки.
Марко остановился, чтобы открыть дверь и навсегда уйти из этого кабинета. Но вдруг он услышал, что министр окликает его:
— Не уходите, бек Поло! Что за глупое недоразумение произошло между нами? Вы и представить себе не можете, сколь меня отягощают государственные дела. Прошу вас, забудьте, что я вам сказал в запальчивости.
Марко Поло, еще не переступивший порога, обернулся и вопросительно поглядел на министра, стараясь разгадать выражение его лица. Оно было спокойным и дружественным.
— Садитесь, бек Поло, прошу вас, — сказал Ахмед, указывая ему на кресло. — Мне будет только полезно забыть на минутку о делах.
Марко молча сел. Его угнетало, что он не мог прочесть мысли этого человека. Он уже был готов сожалеть о своей резкости.
— Я не хочу злоупотреблять вашим временем, господин министр, — сказал он, опершись рукой о поручень темного деревянного кресла.
Ахмед возразил с улыбкой:
— Вы просто еще не совсем забыли свою обиду. — Потом, уже без улыбки, добавил — Вы должны понять. Я буду говорить с вами откровенно, бек Поло. Не в первый раз ко мне приходят люди и говорят, будто я послал за ними. Вы знаете, у меня есть враги, которые не одобряют введенных мною податей, хотя я их взимаю исключительно в интересах его величества императора. Поверьте мне, я не посылал за вами. Я сам не понимаю, что все это значит. Если вам угодно, я вызову сейчас секретаря, он подтвердит вам мои слова.
Марко Поло жестом остановил его.
— Я вам верю, господин министр. Простите мою резкость.
Министр Ахмед проводил Марко Поло до дверей и приветливо с ним простился. Люди, толпившиеся в приемной, почтительно расступились. И все же Марко Поло покинул дворец с чувством беспокойства и какой-то неудовлетворенности. Когда он шел по улице, мимо него пронесли желтый паланкин, но он не обратил на него никакого внимания. Солнце сияло, и улица жила своей обычной жизнью.
Он отослал носильщиков и пешком пошел домой. С тех пор как уехал Матео, а отец и дядя Маффео отправились на длительное время на юг, он чувствовал себя в Ханбалыке как-то одиноко. А перед Ашимой он считал себя виноватым, потому что все еще не осмелился рассказать ей о печальном исходе военного похода против Чипингу. Он решил, что сегодня обязательно поговорит с ней. Уже стало известно, что из двух тысяч катайских джонок только двадцать пять вернулись на родину, но Марко все еще надеялся, что Матео окажется в числе живых.
Слуга был явно смущен появлением Марко Поло. Ю сказала ему, что господин вернется не скоро, а сама отправилась в город.
— Что случилось? — с досадой спросил Марко. — Что ты смотришь на меня, словно я привидение?
— Простите, милостивый господин, — пробормотал слуга.
Марко Поло заглянул в беседку. Он надеялся застать там Ашиму. Солнечные лучи пробивались сквозь виноградные листья. «Наверно, она у себя в комнате», — подумал Марко. Он был рад, что у него есть еще несколько минут, чтобы найти слова для предстоящего разговора. Мысленно он невольно снова и снова возвращался к сцене, которая произошла у него с министром Ахмедом, и ломал себе голову над тем, кто мог сыграть с ним такую злую шутку, но тщетно. Слова Ахмеда «Вы не нужны мне нынче, бек Поло» и его холодный, отсутствующий взгляд глубоко уязвили самолюбие Марко и усилили уже давно растущее недоверие к Ахмеду. Он только собрался позвать слугу, чтобы расспросить его о внешности вестового, как слуга сам явился к нему в сильном волнении и сообщил нечто совершенно невероятное:
— Сю Сян… господин, — начал он дрожащим голосом. — Милостивый господин Сю Сян пожаловал к вам, он желает с вами поговорить, — наконец выговорил он с трудом.
Ученый Сю Сян был для слуги, как, впрочем, и для всех простых катайцев, неким высшим существом. Тысячами путей молва о его добрых делах и слова, произнесенные им при дворе, доходили до ремесленников, каменщиков, разносчиков, крестьян.
«Сю Сян бессмертен, — рассказывали друг другу катайцы. — Разве вы не знаете, что он сказал императору? «Если ты прикажешь, чтобы катайцы носили белые одежды в день твоего праздника, то тебя постигнет несчастье. Красный цвет — цвет счастья у моего народа.» И знаете, что ответил император? «Если ты говоришь, что цвет счастья — красный, Сю Сян, то пусть все катайцы носят красную одежду в мой праздник». Вот что ответил император, потому что он знает, что Сю Сян бессмертен».