Ашима не плакала. Мысли ее обратились к прошлому. Великан чужеземец появился в ее жизни ветреным весенним днем. Какая-то женщина сунула ей в то утро кусок хлеба. А ночью Ашима снова была посажена на цепь, как собака. Наутро пришел Матео и взял ее за руку: «Пошли, доченька. Я куплю тебе шелковый халат. Тебе нечего больше бояться, ведь с тобой капитан Матео. Никто тебя не посмеет обидеть». И она впервые произнесла его имя: «Матео».
Во власти этих далеких воспоминаний Ашима прошептала:
— Расскажите мне все, как было.
Фань рассказал, как, стоя у позорного столба, он впервые увидел Матео, как они ели «курицу нищих» и пили «благоухающий снег», как они вместе странствовали, пока болезнь не свалила Матео. Он рассказал ей все.
И, пока Фань рассказывал, она видела перед собой Матео и слышала, как он озабоченно говорит: «Становится прохладно, доченька. Мы уже давно сидим».
Это было в тот вечер, когда Марко сказал ей: «Я отвезу тебя в Куньмин, Ашима… Мы поедем вместе — Матео, ты и я».
«Матео умер, — думала Ашима. — Я должна это сказать Марко».
Фань уже давно молчал. Девушка с отсутствующим видом глядела куда-то мимо него. На столе лежали рубины и деньги.
— Ты думал, Фань тебя обманет, Матео? — неслышно спросил он. — Фань сделал все, как ты хотел. Теперь ты можешь спать спокойно. И я обрел покой, ты же видишь, брат… Целая куча денег…
Он прикоснулся рукой к деньгам, поиграл ими и быстро засунул себе за пояс.
«Я их потом отдам», — решил он про себя.
Фань долго ждал, не заговорит ли Ашима. Губы ее были полуоткрыты. Лицо исказилось от немого горя.
И тогда Фань Гунн-ду тихо проговорил:
— Если вы хотите, я останусь с вами.
— Я должна это сказать Марко, — повторила Ашима, не понимая смысла слов Фаня. — Он скоро вернется… Я должна это сказать Марко!.. — крикнула она и закрыла лицо руками.
Фань вышел из комнаты.
— Она теперь плачет, — сказал он Яну. — Я не могу на это смотреть, поэтому я вышел. Если ты слуга в этом доме, то скоро со мной познакомишься. На столе лежит мешок с рубинами. Смотри не прикасайся к нему!
ВАЙ ВАН СИНЬ
Старик резчик сидел в тени пальмы. Его узкое морщинистое лицо еще больше удлинялось серенькой, жидкой бородкой. Тонкие, гибкие руки старика покоились на столе, где лежало множество резцов и маленький прямоугольный брусок, вырезанный из сухого корня. Вокруг повсюду валялась стружка. Мастерская была расположена на самой окраине Янчжоу, у водоема, который шагов на сто ниже соединялся с императорским каналом.
Солнце палило вовсю, но погода была ветреная. Подняв все паруса, нескончаемой чередой неслись на юг джонки. Их проходило здесь ежедневно больше пяти тысяч. Одни везли грузы с юга в ненасытный Ханбалык, ко двору великого хана, другие, порожние, отправлялись назад, чтобы вскоре вернуться в столицу с новыми грузами.
На полях, разделенных на небольшие участки канавами с водой, работали крестьяне. По мощеной дороге, проложенной вдоль императорского канала, ехали повозки.
На руку резчика сел комар. Убив его, старик стал вертеть в пальцах брусок дерева.
— Мне что-то не хочется работать, — пробормотал он. — Ши, где ты?
Слепой мальчик сидел за хижиной и прислушивался к многообразным шумам и голосам. Вот уже год, как он и Ван жили у резчика. Иногда мальчик отправлялся вместе с Ваном в город, чтобы продать на базаре резные фигурки драконов, львов, орлов, крестьян в больших шляпах или восьми бессмертных богов. Но чаще Ши оставался дома, играл на бамбуковой флейте или слушал рассказы старика. Долго шли Ван и Ши по дорогам, прося милостыню, чтобы не умереть с голоду, пока не добрались наконец до Янчжоу и остановились у резчика переночевать. Хижина старика была такой ветхой, что грозила вот-вот развалиться. Ван заново ее отстроил, и одинокий старик не отпустил от себя Вана и Ши. Так они у него и остались. Иногда Ван ходил в город и нанимался на какую-нибудь временную работу.
— Иду, дедушка, — отозвался Ши.
Мальчик подошел к столу и принялся ощупывать все, что на нем лежало, пока не коснулся руки старика.
— Ван еще не вернулся, — сказал резчик. — Жаль, а то бы он помог мне напилить бруски из корней.
— А ведь он ушел вчера утром, — печально отозвался Ши,
— У Вана беспокойная душа, Ши.
Старший сын соседа-канатчика крикнул из своего двора:
— Ши, поиграл бы ты немного. Под твою флейту работа спорится.
Но Ши не хотелось играть.
— Сядь ко мне, — сказал ему старик.
— Я боюсь, дедушка, что когда-нибудь Ван уйдет и больше не вернется. Он такой вспыльчивый.
— Хочешь, я расскажу тебе историю о Ван Мане, прославленном военачальнике?.. Да ты потерпи, вечером Ван вернется… Я могу тебе еще рассказать, как много сот лет назад один кузнец ударом меча разрубил пополам камень. А ты сыграй какую-нибудь веселую песенку. Ведь соседи тебя просили…
Но слепой Ши в ответ только склонил голову, прислушиваясь к какому-то шуму.
— Я слышу, как скачут всадники, дедушка. Вы их уже видите?.. Много всадников…
И в самом деле, на мощеной дороге, идущей вдоль канала, появились всадники. Их фигуры четко выделялись на фоне неба и казались огромными. Четыре стражника скакали впереди, расчищая путь.
— Я вижу их, — сказал старик. — Сорок дней назад они отправились на юг. Теперь они возвращаются.
— Кто это, дедушка?
— Господин наместник и его телохранители.
— Как много лошадей!
— Пошли, Ши.
Резчик взял слепого мальчика за руку и направился с ним к дамбе, отделяющей канал от дороги.
— Я хочу видеть его лицо, — пробормотал старик.
— Как он выглядит, дедушка? Расскажи мне.
— Он скачет на породистом коне, два всадника держат над ним балдахин из голубого шелка. Представь себе, чужеземца со смуглым лицом. У него высокий лоб, большие глаза, надменный взгляд, длинный нос, темная борода почти совсем закрывает нижнюю губу. Он еще молод, Ши. Чужеземцы с длинными бородами обычно гораздо моложе, чем кажутся. У него красивая фигура, он высокого роста и держится прямо. Я не знаю, Ши, что сказать тебе о нем. Я закрываю глаза, и тогда вижу его лучше, потому что образ его живет во мне… Теперь мы должны пасть на колени и коснуться лбом земли, потому что мимо нас проезжает господин наместник. Я думаю, что он такой же, как и все остальные, — чужой. Их всех надо ненавидеть, всех, до одного. Но когда стареешь, Ши, ненавидеть становится все труднее и труднее.
— Сколько всадников, дедушка!
— Да, много. Столько, что не сосчитать на пальцах. Они проносятся мимо, а мы должны лежать перед ними в пыли. Ну вот, теперь можно встать.
Старый резчик с трудом поднялся и вдруг увидел вдалеке Ванна.
— Ван идет! — воскликнул он радостно.
Они втроем направились домой. Ши и Ван поддерживали старика, которому трудно было подыматься по склону. Придя в свой двор, он сел к столику, взял в руки брусок и начал что-то вырезать.
— Что это будет за фигурка? — спросил Ван. — Бессмертный или дракон?
— Смертный, Ван. Тот, кто только что проскакал мимо нас под голубым балдахином, — ответил старик.
— Тогда не забудьте сделать надпись: «Чужой дьявол», — проворчал Ван.
— Я видел его лицо… — пробормотал резчик. — Ты не должен так часто бегать в город, — добавил он, — Ши боится, когда ты пропадаешь по ночам.
* * *Марко Поло возвращался из поездки по югу своего округа. Двадцать семь городов находились под управлением наместника Янчжоу. Там процветали торговля и ремесла, хотя преступное хозяйничанье ставленников Ахмеда нанесло им немалый ущерб. Вот уже год, как Марко пытался привлечь к себе честных чиновников и убрать с должностей бесчестных. Но разобраться в людях было нелегко. Во всех присутственных местах он видел только склоненные спины и слышал льстивые речи.
Хубилай-хан требовал от своего нового наместника таких же огромных податей, как и от его предшественника. Облегчить положение населения Марко Поло мог лишь тем, что повел борьбу с многочисленными дополнительными сборами, которые прежде попадали в карман чиновников-лихоимцев.