— Вы можете на нас положиться, уважаемый господин адмирал, — шутил Маффео Поло. — Может, желаете завтра отправиться в путь? Что ж, милости просим. В порту стоят наготове десять прекрасных индийских парусников с опытной командой. Обо всем позаботился Николо Поло и его брат, по имени Маффео. — И, сопровождая слова выразительным жестом, Маффео добавил — Взойдите на палубу, господа, прошу вас. Можно отчаливать.
Неделю спустя парусники покинули порт Зайтон. Венецианцы стояли на палубе головного корабля и с гордостью смотрели на свою маленькую флотилию.
— Ну вот, теперь мы отдали себя во власть моря, — сказал Маффео Поло и про себя добавил: «Дай бог, чтобы мы вернулись».
Чем дальше они удалялись от порта, тем сильнее дул ветер. Десять кораблей неслись на всех парусах, их корпуса и мачты слегка накренились. Небо было неопределенного, белесого цвета. А море, напротив, поражало яркостью — то оно было бутылочно-зеленым, то пронзительно синим, то чернильным, а то и совсем черным с белыми барашками — смотря по тому, куда падал взгляд. Венецианцы стояли на корме и, ни о чем не думая, глядели на бурлящий, сверкающий след корабля — устойчивого четырехмачтового судна с большими парусами, хорошо оборудованного для дальнего плавания. С каждой стороны вдоль борта висело по пять спасательных шлюпок. Трюм был сбит из крепких, точно подогнанных досок и разделен на несколько водонепроницаемых камер. Если корабль случайно налетал на подводный риф и получал течь, то водой наполнялась только одна из камер, и корабль мог продолжать плавание.
Команда состояла из двухсот пятидесяти человек, во главе с седобородым индийским капитаном, который уже много раз ходил из Манзи в Индию. Под палубой разместилось шестьдесят небольших кают, оборудованных всем необходимым для дороги. Стены их были украшены пестрыми коврами, а на койках лежали мягкие шелковые подушки. Сквозь четырехугольный иллюминатор виднелось море. На случай полного штиля было запасено нужное количество весел, с помощью которых матросы могли обеспечить движение корабля.
На десяти кораблях, отправившихся к берегам Индии, находилось двести придворных, которых сопровождало не менее восьмисот человек прислуги, пятьсот солдат императора и двести пятьдесят купцов, которые взяли с собой столько же слуг и писцов. Эти две тысячи человек находились под началом Марко Поло. При посадке он распределил капризных придворных по всем десяти кораблям. В трюмах лежали хорошо упакованные подарки великого хана чужеземным царям, но они занимали ничтожную долю места по сравнению с товарами: шелковые ткани, серебряные и золотые украшения, шелковая одежда, фарфор, серебряная и золотая пряжа, мечи и пики, сбруя из кожи и металла, медные котлы пользовались большим спросом в Индии. Купцы надеялись выгодно продать эти изделия и на вырученные деньги купить пряности, драгоценные камни, слоновую кость, индийские орехи, жемчуг, эбеновое дерево, сандаловое дерево и тому подобные товары.
Марко Поло переложил ответственность за все торговые операции на отца и дядю, всецело полагаясь на их опыт. У него и так хватало хлопот. Трудно было иметь дело с придворными. Они по всякому поводу обращались к нему и, льстиво восхваляя его способности и любезность, старались очернить друг друга в его глазах. Тщетно пытались они всучить ему взятку. Подарки были самые разнообразные и роскошные — например, драгоценности и даже рабыни. Конечно, были среди придворных и люди, которые испытывали к венецианцу искреннюю симпатию. Но Марко Поло ни от кого не принимал никаких подарков и умел отличить лесть от правдивых слов.
Они были в пути уже два месяца, и за это время ни разу не видели земли. Океан держал их как бы в плену. Непрестанно меняясь, он всегда оставался бескрайним и величественным даже в штиль, когда сверкал как зеркало.
Как-то светлой лунной ночью Марко Поло и Ашима стояли на палубе. Вокруг монотонно гудел океан, волны отливали серебром. Мачты скрипели, паруса хлопали, раскаленный за день воздух успел немного остыть, и прохладный ветерок овевал палубу. Марко Поло обнял Ашиму за плечи. Они были счастливы.
— Но отец и дядя по-прежнему мечтают о Венеции, — сказала Ашима и с глубоким состраданием подумала о стариках.
Наконец показался берег Индии, корабли вошли в залив Хайнань, и внезапно их взору открылось множество островов. В прибрежной своей части все они были густо населены. Маффео Поло рассказал Марко, что в устьях здешних рек много золотого песка, который вымывается морем. Острова эти также богаты медью, зерном и фруктами. Но путешественники, не задерживаясь, поплыли дальше до страны Чамбо[41], которая была завоевана войском великого хана только несколько лет назад при особых обстоятельствах. Когда Хубилай-хан прослышал о великих богатствах этой страны, он приказал военачальнику Сагату собрать большое войско, как пешее, так и конное, и выступить, чтобы покорить прибрежные земли восточной Индии. Отряды маршем прошли через Манзи и вступили в чужое царство. Местные жители мужественно взялись за оружие и нанесли завоевателям большой урон, умело используя преимущество гористой местности, но все же им не удалось задержать наступление врага. Вражеское войско успешно продвигалось по равнинной местности, опустошая на пути все селения и города, не защищенные укреплениями. Однако в жестокой, решающей битве, которую полководцу Сагату пришлось дать в горах, завоевателям был нанесен сокрушительный удар.
Тогда военачальник Сагату немедленно отправил к императору гонцов с просьбой о подкреплении — ему не хватало пеших воинов. Тем временем царь Чамбо Аккамбале отступил со своим войском в укрепленные города. Ему было почти восемьдесят лет, и с глубокой печалью в сердце глядел он на то, как враги опустошают его страну. Хотя ему и удалось на этот раз побить вражескую рать, он понимал, что не сумеет выдержать длительной войны. Поэтому он со своей стороны отправил к великому хану посланцев с предложением сдаться. Хубилай-хан, весьма встревоженный тяжелыми потерями, которое понесло его войско, благосклонно встретил посланцев Аккамбале. Он сразу же передал Сагату приказ отозвать войско из Чамбо и держать его в боевой готовности для завоевания других стран.
С этого времени царь Аккамбале посылает императору ежегодно много эбенового дерева и двадцать пять самых крупных, самых лучших слонов, каких только можно найти в его стране. Корабли венецианцев бросили якорь в тихой бухте: Марко Поло разрешил неделю отдохнуть. Еще раньше придворные и купцы выбрали своих представителей, которые каждый вечер отчитывались перед Марко Поло. В Чамбо Марко, сойдя на берег, впервые ступил на индийскую землю. За прибрежной полосой песка непроходимой стеной вставали джунгли. На опушке теснились легкие хижины местных жителей.
Стояла неимоверная жара. Уже много месяцев не было дождя. Марко Поло хотелось снарядить экспедицию в глубь страны, но Николо и Маффео отговорили его. Путешествие по Индии только начиналось, и им еще не раз мог представиться случай увидеть индийские джунгли.
Туземцы — смуглокожие, красивые люди с открытыми лицами — носили только набедренные повязки. Купцы выменяли у них на дешевые украшения и всякую утварь золотой песок и драгоценные камни. Обмен этот был весьма выгоден для путешественников. Они купили необходимое продовольствие, пополнили запасы свежей воды, и вскоре маленькая флотилия снялась с якоря.
В бухте ветра не было. Паруса на мачтах обвисли, и матросам пришлось сесть за весла, по четыре человека на скамью, чтобы вывести корабли в открытое море. Там дул легкий бриз, и они поплыли на юг. Шли недели, месяцы. На кораблях начались ссоры между избалованными придворными и, что еще хуже, болезни.
У Марко Поло совсем не было свободного времени. Даже поздно вечером к нему приходили путешественники, чтобы пожаловаться друг на друга или спросить совета. Он с удивительным спокойствием разрешал все споры и завоевал себе большой авторитет. Его слово было решающим, ибо оно опиралось на силу пятисот вооруженных воинов. Когда надо было, Марко не отступал перед тем, чтобы пригрозить, а то и применить силу. Так, например, он запретил поединок, который собирались устроить двое придворных, а когда они, не подчинившись, все же попытались скрестить мечи на палубе корабля, приказал стражникам обезоружить их, запереть в каюты и держать там, пока их пыл не остынет.