Сейчас Лизе казалось — всё время она только и думала о жене Владимира Ильича, в белой кофточке, с тяжёлой косой, всё время искала её.
— Вам что-нибудь нужно? — услышала Лиза.
— Можно, я здесь побуду? — несмело спросила она.
Жена Владимира Ильича удивилась, вопросительно подняла брови.
Комнаты, комнаты. Чужой скучный дом. Пусто.
— Это наша невеста. Из Нижнего. Жениться с папашиным крестником будут, — объяснил Игнатка.
— Можно, я здесь побуду?
Игнаткина учительница, всё ещё удивляясь, ответила:
— Как вам угодно. Пожалуйста.
— Её Лизой зовут, — продолжал объяснять Игнатка.
— Садитесь, Лиза, но вам скучно покажется. У нас обыкновенный диктант, — сказала учительница и продолжала диктант: — «Перед лицами высшими Хвалынский большей частью безмолвствует, а к лицам низшим, которых, по-видимому, презирает, но с которыми только и знается, держит речи отрывистые и резкие».
«Какие странные она диктует слова, — думала Лиза. — У нас не было таких диктантов».
Что-то, должно быть, уловив в её лице, учительница сказала:
— Тургенев. «Записки охотника». Знаете?
— Немного, — ответила Лиза.
— Почему немного? Где вы учились?
— В Мариинском институте, в Нижнем.
«Сказать ей, что я знаю Софью Невзорову? — подумала Лиза. — Почему не сказать? Что я всё чего-то боюсь, опасаюсь чего-то?»
— Надежда Константиновна, в слове «речи» ять пишется? — спросил Игнатка.
«Вот как её имя: Надежда Константиновна. Вот и узнала: Надежда Константиновна Ульянова».
— Надежда Константиновна, вы слышали про Софью Невзорову?
Надежда Константиновна в изумлении положила книжку на стол, опустила руки на книжку. «Эта барышня, купеческая невеста, знает Софью Невзорову? Впрочем, чему удивляться? Ведь она окончила Мариинский, что и сёстры Невзоровы. Но почему она их связала со мной?»
— Знаю Софью Невзорову, — сдержанно ответила Надежда Константиновна и продолжала диктант из «Записок охотника».
Лиза поняла: она не стремится завязать с ней знакомство. Отчего все Ульяновы сторонятся Лизы, вежливо избегают её? Ей стало жалко себя. Она сидела, опустив голову, покорно, безмолвно.
«Странная купеческая невеста», — подумала Надежда Константиновна.
— Ну, дай-ка взгляну. Ошибка. Ещё ошибка. Игнатка, пора бы уж тебе пограмотней стать. А теперь слушай.
Она вслух дочитала тургеневский рассказ «Два помещика»:
— «Чюки-чюки-чюк! Чюки-чюк! Чюки-чюк!
— Это что такое? — спросил я с изумлением.
— А там по моему приказу шалунишку наказывают Васю-буфетчика изволите знать?»
Надежда Константиновна дочитала, любопытствуя, глядела на Лизу. Лиза вспыхнула, догадавшись: «Она для меня прочитала». И нахмурилась:
— Гадость.
— Что — гадость?
— Взрослого человека порют. При крепостном праве было. Теперь нет. Теперь нельзя издеваться.
— Вы думаете? — усмехнулась Надежда Константиновна. — Игнатка, задаю тебе на завтрашний день.
«Задаст и уйдёт», — поняла Лиза.
— Я из Нижнего на пароходе приехала, на том, что и Владимир Ильич. Я и сестру его узнала, и мать.
И, торопясь, Лиза стала говорить, как в Казани Владимир Ильич сочувствовал забастовщикам-грузчикам, да, да, она видела! Как он любит мать, какой благородный, должно быть, человек!
— Он насовсем к вам приехал? Вы теперь, наверное, не станете уроки Игнатке давать? Вам полегче станет?
Он сам, должно быть, учитель? Или чиновник? Где он будет служить?
Она сыпала вопросы, в душе прося: «Не уходите, не оставляйте меня». Надежда Константиновна молча слушала её вопросы, не отвечая. Нетронутое что-то показалось ей в этой Лизе, хотя она и барышня и невеста купца-миллионщика. Но Надежда Константиновна спешила домой. Владимир Ильич ждёт. Ни часа, ни полчаса, ни минуты не хотела, не могла она урывать от скупого и малого срока, какой они дали себе перед долгой разлукой. Опасной разлукой.
Надежда Константиновна поднялась.
— К сожалению, я тороплюсь.
«Ты видишь, тебя избегают, Лиза. Ты далека этим людям. Ты не нужна им. Они другие. У них всё другое. Им тебя не понять. Тебе их не понять».
Рассудок внушал ей: надо проститься. Уйти, забыть.
— Можно, я вас провожу?
Может быть, Надежда Константиновна отказала бы, но не успела. Лиза стремглав выбежала из комнаты. Только не встретить бы Александру, спаси бог, не встретить бы! Вбежала к себе. Соломенная шляпка, накидка, ридикюль из белого сафьяна с бисером — подарок Петра Афанасьевича, — и через две ступеньки, рискуя сломать каблуки, — во двор, за ворота. Надежда Константиновна не ожидала Лизу, — уже за воротами, уже вдалеке по улице видна её гибкая фигура в чёрной юбке и беленькой кофточке. Учительница. «Милая учительница, не убегай от меня. Научи меня, учительница».