Она заметила этих людей ещё на пристани. Провожали их красивая дама и мужчина, должно быть, муж дамы. Что такое? Софья Невзорова! Она, боже мой, майн готт! Лизочка Самсонова, когда-то приготовишка нижегородского института благородных девиц, прекрасно знала выпускницу Софью Невзорову. Софья Невзорова была хороша, прелестна, приготовишки бегали за ней. Их было четыре сестры. Сестёр Невзоровых классные дамы ставили в образец, таких обаятельных, умных и светских. Сёстры Невзоровы уехали в Петербург продолжать образование на Бестужевских курсах, как вдруг — страшно, странно — Софью и Зинаиду арестовали и посадили в тюрьму. За что? «Тсс! — шикали классные дамы. — Они опозорили наш институт». Институт благородных девиц потрясён и шокирован. Наши воспитанницы, сёстры Невзоровы! За что их посадили в тюрьму? Говорят, они против царя. Против царя?! О! Какой ужас, чего можно ждать, если даже наши воспитанницы…
Лиза Самсонова пыталась представить: как это, что это? Портрет государя при орденах и ленте, с бахромой эполет на плечах в полный рост нерушимо высился до потолка в институтском актовом зале. А сёстры Невзоровы в тюрьме, на соломе, на хлебе с водой, за решёткой. Погублены. Клеймо на всю жизнь: тюрьма, они были в тюрьме. Зачем они погубили себя?
И вот через несколько лет в солнечный день в пёстрой толпе провожающих на пристани — Софья Невзорова. Почти всё так же стройна и тонка, с улыбающимся лицом. Лиза, окружённая совсем другим обществом, не посмела к ней подойти. «Владимир Ильич! Анна Ильинична!» — услышала Лиза. Это те, кого провожает Софья Невзорова. Значит, брат и сестра.
Теперь понятно, почему Лиза не собиралась выпускать их из поля зрения: разбирало любопытство, что за люди друзья её институтского кумира, странной и обворожительной Софьи Невзоровой. Что за люди? Сначала она занялась сестрой. Оценила по достоинству платье. Скромное, светло-серое, со вкусом. В институте, который Лиза окончила два года назад, им прививали вкус и уменье одеваться без претензий и купеческого шика. Платье одобрено. И сама Анна Ильинична понравилась Лизе.
Они сидели с братом на палубе, разделённые столиком. Анна Ильинична поставила локти на столик, опёрлась подбородком на ладони, вся подалась к брату, и лицо её с длинными чёрточками чёрных бровей выражало нетерпеливый интерес и внимание. Чёрные колечки волос выбивались у висков, мешали глазам, она откидывала волосы лёгким жестом и снова слушала, и губы дрожали от смеха. «Лёгкая. Чувствует очень. Весёлая, — определила Лиза. — Очень мне нравится!»
Теперь займёмся братом. Кем может он быть? Лиза привыкла в Нижнем видеть купцов и промышленников, составлявших, по её наблюдениям, самую могущественную часть рода людского, но человек этот, немного скуластый, с высоким лбом и удивительно изменчивым взглядом, то прищуренным, то открытым, то смеющимся, то вдруг страшно серьёзным, человек этот, которого на пристани называли Владимиром Ильичем, был совсем в другом духе. Не промышленник. Совсем не промышленник. Те тяжёлые, важные. Барин? Тоже нет. Слишком просто одет, ничего барского. Кто же? Учитель? Может быть. Да, скорее всего. Итак, определено: учитель. Преподаёт литературу в нашей Нижегородской мужской гимназии, рассказывает о Карамзине и Державине.
Тут Лиза увидела, к ним подошла мать. Маленькая женщина с чёрным кружевом на белых волосах, и у обоих, особенно у Владимира Ильича, улыбкой осветилось лицо. Он любит мать. Взрослый мужчина и так трогательно любит мать, как хорошо!
Куда они едут? В Казань? Почему они едут в Казань на этом пароходишке, где такие плохонькие каюты даже первого класса, на таком простеньком, почти убогом судёнышке? Пётр Афанасьевич едет на нём, потому что хозяин — член акционерного общества, хочет удостовериться, как на их пароходике, что. Ведь ежедневно из Нижнего в Казань отплывают роскошные трёхпалубные, с салонами, музыкой и даже электричеством пароходы общества «Кавказ и Меркурий» или судовладельца Зевеке. Нет, наверное, они едут не в Казань. Куда же?