Лишь один серьезный ребенок был в этой толпе. Маленькая девочка. Хелена попыталась поймать ее взгляд, но задумчивые глаза девочки не смотрели в ее сторону. Не замечали ее.
Я могла бы помочь тебе, думала Хелена Петрен. Но вдруг маленькое личико девочки расплылось в широченной гримасе, и вся ее серьезность пропала.
Хорошо, что у меня нет детей, подумала Хелена Петрен.
Идти уже оставалось недолго. Только пройти мимо Музея Скандинавии, галереи Лильевальхс, Грена Лунд и Скансена.
Вдруг она вспомнила одну странную вещь. Воспоминание это было из такого далекого времени, что казалось, оно уже больше не принадлежит ей: когда она была маленькой и еще не переехала в Стокгольм, то думала, что Скансен - место куда более дикое, чем на самом деле. Что там всякие львы и тигры, верблюды и бизоны. Не так, как в настоящем Скансене, а все вперемешку. Самые разные животные. Маленьких животных держали для того, чтобы животным побольше было что есть. А те в свою очередь служили пищей еще более крупным животным, и так далее. Мышка съедала гусеницу, мышку сова, сову - лиса, лису - волк, волка - пантера, пантеру - лев. Кто съедал льва? Наверно, акула или кит.
Вокруг этого дикого, жестокого Скансена стоял белый в завитушках забор, похожий на забор, окружавший их дом в Хальмстаде, только повыше и потолще. И она могла часами фантазировать о животных, о том, как они караулили и кусали друг друга, как сова выманивала мышку из норки, и как та молила о пощаде, и как сова ей отвечала: "А на что же мне тогда острые когти и клюв?"
Хелене стало противно, когда она вспомнила, что игра носила очень эмоциональный, почти неприличный характер, как будто действительно доставляла ей наслаждение. Как такое возможно? Неужели дети так жестоки? Неужели они играют в такие игры?
И она испугалась; испугалась всех этих людей вокруг - они кажутся такими обыкновенными, но кто знает, что у них внутри? Может, под взрослой маской скрывается жестокий ребенок? Дети, не желающие взрослеть. Достаточно подумать обо всем, что творится в последнее время. Нет, она, конечно же, права.
Но уже совсем скоро она будет сидеть на своем пледе. Вот и подходящая лужайка. Вокруг нее двойная изгородь: деревья изнутри и дома снаружи, - как будто специально, чтобы подчеркнуть важность этого места. Там-то уж ее точно никто не побеспокоит. На траве устроились какие-то люди, но она видит уголок, где сможет спокойно посидеть.
Но когда она направилась через дорогу к своей лужайке, мимо промчался велосипедист и задел ее так, что она уронила корзину. Бутылка с минеральной водой упала на асфальт и разбилась, помидор выкатился из коробки и лопнул, книга вывалилась на землю и раскрылась.
На помощь Хелене подбежала маленькая дамочка с желчным лицом.
- Ох уж эти велосипедисты, - вне себя от возмущения сказала маленькая дамочка, - ездят так, будто хотят поубивать всех вокруг, просто безобразие какое-то, и что же будет дальше? - Она протянула Хелене книгу и пустую коробку от помидора, страдальчески вздохнула и схватилась за больную спину.
- Большое спасибо, - сдержанно произнесла Хелена. - Вам не стоило нагибаться.
Вдруг дама обратила внимание на Хеленину руку.
- Ах, Боже мой! - задыхаясь, воскликнула она. - Вы ранены!
Хелена посмотрела и увидела на коже совершенно незначительную ссадину.
- А, эта царапина, - спокойно ответила она. - Я ее даже не заметила.
- Никогда не пренебрегай царапинами и бедными друзьями! - сказала маленькая дамочка, прищурившись на солнце. Потом она улыбнулась - так улыбается сестра по несчастью себе подобной. - Да, да, да, - вздохнула она. - Пока оно светит, самое лучшее, конечно, насладиться его теплом.
* * *
Наконец Хелена Петрен сидела на своем пледе и смотрела на траву.
Я на необитаемом острове, думала она; здесь не жарко и не холодно, у меня есть все необходимое. Даже только что купленная, новая бутылка минеральной воды, а она еще вкуснее той, что разбилась. Ведь на самом деле я больше люблю именно эту воду, так что, наверно, хорошо, что та разбилась.
Она открыла книгу, но не могла сосредоточиться. Недалеко от нее громко разговаривали какие-то подростки, словно им было наплевать, что они не одни.
У одного из деревьев сидела молодая пара - они целовались; целовались, и хихикали, и опять целовались. И он, и она совершенно неинтересные, но надо же, какое значение они придают друг другу.
Она подумала о Клаусе и о его мечте - женщине помоложе. Может, такая женщина у него уже есть - какая-нибудь мямля, которая согласится на что угодно. Согласится рожать ему детей, хотя он этого не достоин. Согласится воспитывать их, покупать им одежду и компьютерные игры; наверняка это будут мальчишки, неаккуратные, жадные мальчишки, только и ищущие, чего бы сломать. "Надеюсь, у них хотя бы не будет бедняжки младшей сестры", думала Хелена.
Вот так все и начиналось, само собой. С поцелуев под деревом. И не знали, наверно, эти двое, в какой туннель призраков они попадут, вот так, хихикая и целуясь, а потом вдруг поймут, что они одни в этой тьме, одни с призраками, которых и вообразить себе не могли: семья-призрак, рутина, мытье посуды, рента и пьянство, лишние килограммы и орущие дети. Сами виноваты.
Она заметила, что перестала дышать. Перед глазами все кружилось. Пришлось лечь.
Она смотрела вверх - в безоблачную синеву. Подростки все так же шумели. Где-то тявкала собачка, тяв-тяв.
Хелена снова села. Она еще раз посмотрела на людей вокруг. Внутри нее все бурлило, кипело. Собака лаяла, пара целовалась, солнце светило, все шло своим чередом.
Послушайте меня! - хотела она закричать. Поймите же! Что мне сделать, чтобы вы хоть что-нибудь поняли?
Собака. Эту собаку надо пристрелить. Пусть кто-нибудь выстрелит. Она не могла ничего с собой поделать, перед ее глазами возникла картина: звучат выстрелы, один за другим, в их телах, на их лицах разрываются раны, брызги крови, они кричат, дергаются, пробужденные от спячки, от своей лживой жизни, время пришло, пробил час, так слушайте же правду: вы не заслуживаете того, чтобы жить, безвольные идиоты; почему, черт возьми, вы уверены, что достойны жить!!!!