– Да, шеф?
– Я очень тебе… благодарен, – сказал Загар и опять захрипел. – Но не будь глупой. Пружина была растянутой и слабой, зубья проржавевшими и тупыми. И это всё.
– Но зубья оставили везде на тебе следы! Никто никогда не выбирался из ловушки, если не считать господина Квики, а он был резиновый.
Загар облизал свой живот. Питательно была права, он выглядел продырявленным. – Мне просто повезло! – сказал он.
– Ни одна крыса ещё никогда не выходила живой из ловушки, – повторила Питательно. – Ты видел Большую Крысу?
– Кого?
– Большую Крысу!
– О, ты это имеешь в виду, – сказал Загар. Он хотел добавить: «Нет, и в эту чепуху я не верю.» Но что-то его остановило. Он вспомнил свет и темноту вдалеке. Он не чувствовал себя при этом плохо. Он даже почти сожалел, что Питательно удалось его спасти. В ловушке его покинула боль, и не было больше необходимости принимать трудные решения. Загар решил, не отвечать на вопрос. – С Окороком всё в порядке? – спросил он вместо этого.
– В каком-то смысле. Я хочу сказать, что у него нет ран, которые бы не заживали. У него уже бывали травмы и посерьёзнее. Но он уже стар. Ему почти три года.
– Что? – спросил Загар.
– Я имею в виду, что он довольно старый, шеф. Сардины послала меня к тебе, потому что нам нужна твоя помощь, чтобы его вернуть, но… – Питательно посмотрела на Загара скептическим взглядом.
– Я понимаю. Но я думаю, это не так страшно, как выглядит, – сказал Загар и скривил морду от боли. – Пойдём.
Старые строения везде предоставляют крысам защиту от человеческих глаз. Никто не заметил их, когда они пробежали вдоль кормушек и забрались на стог сена. С другой стороны, никто их и не искал. Некоторые из крыс успели выскочить из ямы по маршруту Загара, и собаки посходили с ума, перегрызясь в поисках этих крыс. И среди людей творилась полная суматоха – большинство из них дрались между собой. Загар знал, что такое пиво, потому что ему доводилось ползать под тавернами и пивоварнями. Крысы часто спрашивали себя, зачем люди время от времени выключали свои мозги. Живущие в сети из звуков, света и запахов крысы не видели в таком поведении ни малейшего смысла.
Но сейчас Загару такое поведение людей казалось не таким уж неразумным. Некоторое время не помнить ни о чём и освободить голову от беспокойных мыслей… В этом было что-то притягательное.
Он плохо помнил жизнь до Превращения, но ему казалось, что тогда всё было не так сложно. Тогда тоже хватало неприятностей и бед, потому что жизнь в куче мусора была очень трудной. Но беды проходили мимо, и завтра всегда начинался новый день.
Крысы не думали тогда: что следующее? Никакого следующего не было, кроме тех случаев, когда клан был особо голоден. Когда Загар сейчас задумался над этим… Собственно, и никакого «завтра» не было, по крайней мере, в том смысле, что сейчас. Было только неясное предчувствие, что дальше может ещё что-то произойти. Это не было думанием. И не было никаких «хорошо», «плохо», «правильно», «неправильно» и всех остальных новых слов. Загар подумал, что стоило обзавестись головой, способной об этом думать, как слова сами собой прилетали, как мухи на навоз. Ни одна голова не могла быть достаточно большой, чтобы со всеми ними справиться, даже головы людей были на это неспособны.
Неудивительно, что Опасный Боб был таким… странным. Он думал так всерьёз обо всех этих вещах, как Загар о ловушках. Он изучал их и пытался побольше о них узнать. Он разбирал их на части, чтобы понять, как они функционируют, и пытался рисовать их карты.
Загар никогда не разговаривал подолгу с маленькой белой крысой и маленькой самкой, которая постоянно за ним следовала и рисовала то, о чём думал Опасный Боб. Но теперь он решил, как только представится случай, пойти к ним и завязать с ними длинный разговор…
Намного позже, когда Питательно уже была старой крысой с поседевшими усами, немного странно пахнувшей, она диктовала историю о том, что произошло тогда в конюшне, и отдельно отметила, что Загар в это время постоянно что-то бормотал себе под нос. Она сказала, что Загар, которого она вытащила из ловушки, был уже другой крысой. Его мысли казались более медленными, но они стали как будто больше.
Самое странное произошло, когда они добрались до балки. Загар убедился, что с Окороком всё в порядке, и тогда он выхватил спичку, которую он показывал Питательно.
– Он зажёг её о старый кусок железа, – рассказывала старая Питательно, – и потом он шёл по балке, и я видела внизу людей, которые сновали как, ха, как крысы… И я думала, если ты сейчас уронишь спичку, через несколько секунд здесь всё будет в дыму, а они заперли дверь, и когда они заметят, что случилось, они уже будут в ловушке, как, ха, как крысы в бочке, а мы тогда давно уже сбежим через крышу.
Но он только стоял там и смотрел вниз, пока спичка не догорела. А потом он отложил её в сторону и пошёл помогать Окороку, ни слова не сказав о том, о чём он думал. Я позже спросила его об этом, и он ответил: – Да, как крысы в бочке. – И больше ничего не сказал.
– Что ты на самом деле подложила в сахар? – спросил Кейт, когда они вернулись к люку.
– «Изтолстоговтонкое», – ответила Малисия.
– Это не яд, или?
– Нет, это лаксатив.
– А что это?
– Ну, средство, от которого… человек начинает бегать.
– Бегать? Куда?
– Боже мой, бегать… в ближайшее укромное местечко, ну ты понимаешь, о чём я. Или мне надо ещё подробнее объяснить?
– А, ты имеешь в виду бегать.
– Да.
– И такое средство у тебя случайно оказалось с собой?
– Не совсем случайно. Оно лежало в большом медицинском пакете.
– Это значит, что ты его взяла с собой как раз для такого случая?
– Конечно. Мы вполне могли попасть в ситуацию, в которой оно могло бы нам пригодиться.
– Например? – спросил Кейт, поднимаясь по лестнице.
– Ну, представим себе, что нас взяли в заложники. И привели к морю. И допустим, нас утащили к себе пираты. У пиратов очень однообразное питание, что возможно является причиной того, что они такие злые. Или представим себе, что нам удалось сбежать, и мы очутились на необитаемом острове, на котором ничего не растёт, кроме кокосовых пальм. Если всё время есть кокосы, несложно заработать себе запор!
– Да, но так… всё что угодно может произойти! Если так думать, то надо с собой брать практически всё, чтобы ко всему быть готовым!
– Поэтому у меня такая большая сумка, – ответила Малисия спокойно, пролезла через люк и обтрусила пыль с одежды.
Кейт вздохнул. – Сколько ты им дала?
– Изрядно. Но с ними ничего не случится, разве что они переусердствуют с противоядием.
– Из чего состоит противоядие?
– Из «изтолстоговтонкое».
– Малисия, знаешь, ты не очень-то приятный человек.
– Да? А не ты ли собирался подсыпать настоящий крысиный яд, и не ты ли был очень убедителен, когда описывал разлагающиеся желудки и тому подобное?
– Да, но крысы – это мои друзья. И некоторые виды яда действительно имеют такие последствия. И… я думаю… в качестве противоядия дать ещё больше яда…
– Это не яд, это лекарство. После этого они будут себя отлично чувствовать.
– Ну ладно. Но… им то же самое дать как противоядие… это…
– Хитро? Интересно как элемент истории? – спросила Малисия.
– Я думаю, да.
Малисия осмотрелась. – Где твоя кошка? Я думала, она шла за нами.
– Иногда Морис куда-то сбегает. И это не моя кошка.
– Да, это ты её мальчик. Молодой человек с умной кошкой может многого достичь.
– Ты что имеешь в виду?
– Ну возьмём, например, Кота в Сапогах, – ответила девочка. – Или вот все знают Теодора Трампеля, который стал бургомистром Убергургеля, потому что его кошка так хорошо умела, э, ловить голубей. Он женился на дочери султана, потому что его кошка… прогнала всех голубей из дворца…
– На самом деле это были крысы, правда? – спросил Кейт.